Галопом к столбу - страница 12

табачных

фабрикантов братьев Шапшал. Служил агентом в

страховом обществе «Саламандра», конторщиком на

Московско-Нижегородской железной дороге. Потом

занялся торговлей лошадьми. Притом весьма

успешно. Стал вести дела с ведущими

конеторговыми фирмами Вены и Парижа.

- Фамилия ему совсем не подходит, - сказал

Габай. - Шапшал, по караимски, это ленивый. А

Мошака труженик. И очень порядочный человек -

чужой копейки никогда не возьмёт. Почему им

охранка интересуется, понять не могу.

Лавровский знал, что полагаться на столь

лестный отзыв особо не следует. Большинство

восточных людей, когда речь заходит об их

соплеменниках,

склонны

приукрашать

действительность. Иной раз прохиндея, на котором

38

пробу ставить негде, так расхвалят, что диву

даешься - а где же нимб и крылья?

И всё же Шапшал невольно вызывал у него

симпатию. Алексею всегда нравились люди,

которые идут по жизни, полагаясь только на себя,

рассчитывая на собственные силы и ум, а не на

полученные в наследство богатства и титулы,

покровительство

высокопоставленных

родственников. Не удивительно - сам такой.

Но с другой стороны кое-что говорило о

возможной причастности караима к афёре.

Подозрительно поспешная отправка из Москвы

жеребца похожего на Удалого. Связи с

австрийскими и французскими барышниками.

Возле Брестского вокзала Лавровский

случайно встретил администрацию Московского

бегового общества почти в полном составе -

Колюбакин, Приезжев, Пейч, Бутович. Не хватало

только старшего члена общества Сонцова.

- А мы его сейчас в Париж провожали, -

объяснил вице-президент Колюбакин. - Решил наш

Дмитрий Дмитриевич отдохнуть малость,

развеяться, а потом засесть отшельником в своём

имении и историю общества писать. Ведь летом

будущего года у нас юбилей - пятидесятилетие.

Алексея известие о планах Сонцова

расстроило. Он рассчитывал на него, как на

постоянного автора своего журнала.

Поговорили о бегах в Петербурге, скором

выходе в свет первого номера журнала Лавровского

39

и Малинина. Ненавязчиво Алексей перевёл разговор

на интересующую его тему.

- Моисей Шапшал, говорите? - на мгновение

задумался Приезжев. И тут же вспомнил. - А, Михал

Михалыч… Ну, конечно, знаю. Он лошадей

народными средствами лечит. Какую-то грязь из

Крыма привозит, солончаковую воду в бочках. У

Ржевского недавно Пройда захромал, так Шамшал

его своими компрессами за две недели в порядок

привёл. Очень способный молодой человек.

- Но хочу предупредить вас, Алексей

Васильевич, вы с ним насчёт дел поаккуратнее.

Якшается он с всякими тёмными личностями, -

сказал Пейч, отличающийся осторожностью и

подозрительностью.

- Зря ты так, Коля, - осуждающе поморщился

Колюбакин. - У каждого из нас найдутся десятки

весьма сомнительных знакомых.

- Не могу с вами согласиться, Александр

Васильевич, - возмутился Пейч. - Я в своих связях

очень разборчив.

- Да ну? А вчера, помнится, мы с тобой

ужинали в «Эльдорадо» с Матвеем Петровичем

Одинцовым.

- И что из того? Это очень респектабельный

господин. Солидный адвокат. Лучшие московские

купцы его услугами пользуются - Мазурины,

Коншины, Корзинкины…

- Респектабельный и солидный… В Москве. А

вот в Одессе, откуда он родом, о нем, совсем другое

40

мнение имеют… Я, господа, прошлым летом, когда

возникла мысль о создании Новороссийского

бегового общества, ездил туда. С губернским

представителем дворянства

подружился,

жандармским полковником, полицмейстером.

Сидели мы как-то за рюмкой, общих знакомых

вспоминать стали. Помнят они нашего Одинцова!

Притон, говорят, держал - с картами и бабами. С

шулерами дружбу водил, с контрабандистами. Даже,

подозревают, кое с кем из нигилистов, которых за

убийство прокурора Стрельникова на виселицу