Гамбит Смерти - страница 13

– Дождя не будет. К вёдру.

– Ты уверен, что русские приметы действительны здесь, на Кавказе?

Но сбылось бы. Очень хочется вернуться в город, оставить позади колдовство в набитом трупами погребе, всбесившуюся реку. В горы больше ни ногой. До будущего лета.

Дадут летом отпуск, нет? Вряд ли. Или плюнуть на больницу и окончательно перейти в «Нистру» поваром? Ионел давно зовет.

Как же я про Мехико забыл, я ведь теперь – основная команда. А за Мехико – Кейптаун, Токио. Личный повар чемпиона. Личный ассистент великого Нимисова. Личная фистульная собака академика Павлова. Разбогатею. Обзаведусь частной собственностью. Кафе куплю, «Каса Марэ» господина Денисова. Только по предварительной договоренности. Я такой!

Деньги сыпались к деньгам, и лишь открывая шикарный ресторан в кратере Тихо на пару с Денисом Тито, я спохватился. Полтора часа сижу на пеньке, солнышко успело одарить ультрафиолетом сверх всякой меры. А Нимисова нет.

Блицкриг затягивался.

Олег дремал, Александр Борисович переговаривался с Аркашей. Заметив мой взгляд, они подошли.

– Валерий Васильевич говорил мне, что ему понадобиться от сорока пяти минут до часа.

Олег открыл глаза.

– Я пойду, гляну.

– Вам не стоит. Лучше я, – сказал Страчанский.

Не быть мне богатеньким. С каждым шагом Страчанского рушилась моя кулинарная империя, пропадали рестораны, закрывались котлетные. Последней канула Каса Марэ. Ларивидери.

Скрипнула дверь, и Александр Борисович сошел вниз, в холод и мрак, сошел для того, чтобы через несколько секунд предстать извергнутым и растерянным.

– Опять, – меланхолически вторил моим мыслям Олег.

Страчанский жестом призвал нас.

– Он… лежит… не шевелится…– произнося эту короткую фразу, Александр Борисович дважды проглотил слюну.

Со вновь зажжённым фонарем Олег нырнул в проем первым, я за ним. В кильватере.

– Они победили, – глухой голос Олега отозвался мурашками по коже. Или просто холодно?

Взяв фонарь из его рук, я осветил Нимисова. Багровое, налитое кровью лицо, синюшно– красный язык, пальцы, зарывшиеся в опилки. Пламя отражалось в бездонных зрачках.

Никаких признаков жизни. Тело быстро остывало – ледник же. Во всяком случае, он мертв не менее часа. А то и все полтора.

Рядом с Нимисовым лежали золотая рюмка и хрустальный флакон, раскупоренный, опрокинутый, но сохранивший часть содержимого.

– Олег, одолжи носовой платок.

Своим я осторожно взял пробочку и заткнул флакон, затем переложил его и рюмку в платок Олега. Вещественные доказательства.

Нагрудный кармашек льняной рубахи Нимисова оттопыривался. Не было этого, когда мы шли сюда. Обречёенно обернув руку платком, я вытащил черного слоника. Еще один любитель игры в чапаевцы. В остальных карманах пусто.

Я опустил веки на глазах Нимисова. Больше для него ничего нельзя сделать.

Холодная рука легла на мое плечо. Я вздрогнул, но это был только Страчанский.

– Ужасно.

Я не ответил. Повезло, что ледник вместительный. Заложили льдом в расчете на охоту. Но сей сезон – охота на людей.

– Пройдёмте отсюда.

Я поднимался последним. Оглянувшись, бросил взгляд назад. Обернешься – не вернёшься.

Солнечный, ослепительный свет, теплый, ласковый воздух.

Облегченный вздох Аркадия.

– Я боялся, вы все…

Страчанский не выказывал ни малейшего следа давешней растерянности.

– Ваше мнение, Петр Иванович?

– Какое мнение. Умер. Как спустился вниз, так и умер.

– Причина?

– Пришельцы достали, – саркастически ответил за меня Олег.

Аркаша нервно посмотрел на дверь погреба. Уж как повылазят, такое начнется!

– Давайте пройдем в дом, – предложил он.

– Я кое-что нашел, – я поднял руку с узелком. – Посмотрим в спокойной обстановке.

В спокойной – значит, в обеденном зале, светлом, просторном. За столом – четыре человека. Половина от команды.

Я поставил узелок на стол.

– Не прикасайтесь, пожалуйста, я сейчас вернусь.

На кухне у меня были перчатки – латексные, хирургические. Восемь с половиной, мой любимый размер. В них пол удобно мыть. Но по такому случаю я взял новую пару. И – глоток-другой коньяка, мягкого, нежного. Дева босиком по душе прошла.

На левую руку перчатка налезла с трудом – мешал бинт.

– Вот мои находки, – я развернул узелок. – Шахматный слон черного цвета, флакон с таинственной жидкостью и рюмка. Натюрморт. Почти каламбур, – коньяк ударил в голову.