Гамзатов против Адалло - страница 10

Расул посмотрел на меня изучающим взглядом и сказал: «То, что я делаю тебе, и то, что ты делаешь мне — это взаимное доверие друг другу». Вот так он и сказал, и я здесь повторяю.

Потом я поведал ему о случившемся скандале с Шахтамановым в этом кабинете. «Я в курсе дела и не надо повторять. Ты правильно поступил. Если ты поступил бы по-другому, ты был бы не Адалло», — сказал Расул, наполняя рюмку коньяком, и выпил за мое здоровье.

Наказание №3. За кинотеатром «Россия» жил юморист— поэт Нариман Алиев. Он был любителем шахмат. Я играл с ним допоздна и вышел от него с целью отправиться домой. Когда шел к автобусной остановке, встретился с идущим навстречу поэтом М. Ахмедовым. Я схватил его за плечо, оттащил от тротуара в сторону. Я пристально посмотрел ему в лицо, дал ему пощечину и, оставив его ошарашенным, зашагал дальше. И я не вымолвил слова, и он не ответил. Очень понятливым молодым человеком оказался он.

Наказание №4. Все редактора национальных журналов «Дружба» приютились в одном кабинете Союза писателей. Я шел к ним и, открывая дверь, у порога встретился с М. Абасовым. С неловким оцепенением он выпучил глаза и стал смотреть мне прямо в глаза. В этот момент я потерял рассудок, двумя пальцами правой руки ткнул ему в глаза. Его ноги подкосились, и он согнулся до земли. Я как будто бы очнулся и понял, что вышло непоправимое. Я подумал, не выпали ли у него глаза. Слава Аллаху, он поднялся, протер глаза и вышел из кабинета.

Все эти четыре наказания, не я совершил. Это божья кара им за совершенную подлость.

Затем прошли год или два — не помню, в результате схожих мучительных болезней умерли Ахмедхан, затем и Омар-Гаджи. В своем родном селении Моксоб в Хасавюртовском районе похоронили Омар-Гаджи. Во главе с редактором республиканской газеты «Красное знамя», писателем М. Шамхаловым , наша группа из 9-10 человек отправилась на его похороны. За Хасавюртом Аллах нас спас от большой аварии. У автобуса, на котором мы ехали, на одном повороте не выдержали тормоза. Машина скользила к обрыву, но ударилась о трубу, забитую на обочине, и чудом остановилась. Если бы она опрокинулась, то никто бы из нас не уцелел. На другой машине нам пришлось возвращаться домой. Многие получили увечья.

Здесь уместно рассказать и о другой подлости, которые совершила та же группа. Они ходили к тяжело больному Омар-Гаджи в больницу и заставили его сочинить еще одно «открытое письмо». И здесь он оклеветал руководителя аварской секции в хулиганстве. Перечисляя мои похождения, он особо подчеркнул случай, когда я в пьяном состоянии сломал входную дверь дома председателя Махачкалинского горисполкома. Значит — советской власти. На самом деле это было правдой. Но парадокс в том, что председатель горисполкома Кажлаев Нажмудин Гаджиевич был моим тестем. Я дверь сломал, дабы поставить новую. Об этом те друзья забыли написать в письме.

Обман

Я тогда работал в обществе «Знание», где председательствовал уроженец Согратля Шамиль Абдуллаев. Это был человек умный, эрудированный и совестливый. Я был в хорошем отношении с ним, и коллектив сложился дружный. Не только в районы республики, но и в другие регионы СССР ездил я в командировки. Читать лекции и просвещать массы мы привлекали ученых, а иногда с ними отправлялся и сам я. Мы получали приличную зарплату, а вдобавок и гонорар за прочитанные лекции. Скажу прямо, не везде лекции читались, но в колхозах, совхозах, на предприятиях заполнялись путевки, и заверялись руководителями. Это и был один из методов советской пропаганды. Я жил припеваючи, имел двухкомнатную квартиру.

В один день директор республиканского книжного издательства Камиль Султанов позвонил мне и просил срочно приходить к нему. Он поведал мне, что редактор аварского отдела Кудаев уходит на пенсию и на его место, мол, он выдвигает меня. Он сказал, что все уже решено, осталось только лишь подписать приказ.

Я был рад работать на этой должности по призванию. Через три дня я подготовил нужные бумаги и отдал в руки Камилю Султанову. Он сказал, чтобы в следующий понедельник я приступил к работе. Для этого мне надо было взять приказ об увольнении из общества «Знание» и характеристику профкома. Шамиль Абдуллаев не одобрил мой уход и коллектив общества тоже был в недоумении. Я рассказал им все как есть и мы по-дружески распрощались.