Гангстер - страница 48

Я прижал руку к сердцу.

— Обещаю вам, — сказал я, — что еда будет простой. Ничего более экзотического, чем бургеры и кофе. В это время, скорее всего, могут работать только заведения такого рода.

— Звучит достаточно безопасно. — Мэри быстро взглянула на Анджело, глаза и мысли которого оставались закрытыми для окружающего мира, и вывела меня из комнаты.

Пока мы шли с нею рядом — сначала вниз, к выходу, по больничным коридорам, а потом по Манхэттенским улицам, — я рассказывал Мэри о незыблемых вкусовых предпочтениях Анджело и его команды. Я считал, что гангстеры любят в первую очередь блюда тех стран, откуда родом они сами. В случае с Анджело это была Италия. Остальная «гангстерская кухня» складывалась в категории, которых не найдешь ни в одной поваренной книге. Так, в тридцатых годах появилась мода на китайские блюда, вернее, даже не мода, а целый ритуал — это когда итальянские банды стали налаживать отношения с триадами[12]. В годы моего детства каждый вечер в пятницу я ел в обществе Анджело, сидя за черным столом в задней комнате его бара в центре города, доставляемую нам на дом в фирменных белых коробках китайскую еду.

«Это американская традиция — заказывать еду у желтозадых вечером в пятницу, — говорил мне Пуддж, которого можно было бы назвать гангстерским эквивалентом Джулии Чайлд[13]. — Так поступают все, вот и мы тоже».

Отношение к кухням других стран являлось частью проблемы национальных отношений в целом. Французская кухня почти полностью исключалась. «Они редко моются. Ну разве можно есть то, что готовят такие люди?» — объяснял Пуддж. Любые восточноевропейские блюда вообще не котировались. «Подумай сам, — говаривал тот же Пуддж, — если они не могут сами себя прокормить, то чем они смогут накормить меня?» Еврейская кухня была гораздо более приемлема, тем более что большинство подельников Анджело и Пудджа были евреями. «Ты никогда не ошибешься, если выберешь рогалики и немного сливочного сыра, — утверждал Пуддж. — Вместе с кофе это идет просто замечательно». К африканской кухне гангстеры относились также спокойно, как и к ведению дел с афроамериканцами. «По правде сказать, как бы они хорошо ни готовили, это могут есть только молодые, — рассуждал Пуддж. — А как состаришься, эта еда воспринимается в желудке все равно как камень. Именно по этой причине большинство черных гангстеров не доживают до старости — не пули их губят, а заворот кишок».

Подстилка была расстелена в тени большого дуба, покрытого листвой. День был ветреный, но солнце припекало, поэтому особо холодно не было. Изабелла подняла крышку большой плетеной корзины и стала аккуратно извлекать ее содержимое. Напротив нее, опираясь на локти, полулежал Анджело с безмятежным выражением на лице. Она поймала его взгляд и ответила на него улыбкой.

— Я сделала жареные перцы и бутерброды с сыром, — сказала она, — а моя тетя приготовила для тебя свой оливковый салат. Она говорит, что его можно есть всю жизнь.

— Она хочет, чтобы я растолстел, — заметил Анджело, глядя, как Изабелла осторожно раскладывает на подстилке еду, тарелки и столовые приборы. — Она говорит, что из упитанных мужчин получаются лучшие мужья.

Изабелла положила два толстых сандвича на тарелку Анджело и отвернулась от яркого луча солнца.

— Из тебя и так выйдет хороший муж, — улыбнулась она, — и неважно, сколько ты весишь.

Когда Анджело заговорил, его голос был тих и серьезен. Он наклонился вперед и взял руку Изабеллы в свою.

— А то, чем я занимаюсь, важно? — спросил он.

Несколько мгновений Изабелла смотрела на него, ее улыбка разгладилась, а затем она кивнула.

— Я знаю только то, что я вижу перед собой, Анджело, — сказала она. — Я вижу хорошего парня, который иногда грустит сильнее, чем надо бы.

— Когда я с тобой, мне никогда не грустно, — ответил Анджело. — Эти несколько месяцев были у меня самыми счастливыми. Вот только не так-то легко мне показать или рассказать тебе, что я чувствую.

— Почему? — Изабелла сидела напротив него, всего в нескольких дюймах, ветер играл ее длинной белой юбкой и забрасывал ее густые волосы на лицо.