Гардемарины, вперед! - страница 72
– Это надобно проверить, – сказал мнимый Путятин и громко крикнул: – Треплев!
На зов явился конопатый и, ни слова не говоря, поставил Белова у стенки и стал выворачивать карманы.
«Ну и влип, – думал Александр, покорно давая конопатому ощупывать себя. – Может, это шайка грабителей захватила дом графа?»
Треплев кончил обыск и выложил на стол кошелек, носовой платок и отцовскую книгу с адресами, с которой Александр никогда не расставался.
Лохматый «граф» взял книгу, небрежно ее полистал, но скоро заинтересовался и даже стал делать пометы на листах.
– Кто дал тебе эти списки? Ты их графу Путятину вез? – спросил наконец он, переходя на «ты».
– Это не списки, – ответил Александр с отчаянием, чувствуя, что дело принимает совсем нежелательный оборот. – Эту книгу составил отец, радея о моей карьере.
– Чей отец?
– Мой. Чей же еще?
– Надо опросить по всем правилам, – продолжал мужчина. Было видно, что он не верит ни одному слову Александра. – Не люблю я допросы снимать. Да и не мое это дело. Треплев, зови следователя с писцом.
– Я арестован? – спросил Александр тихо.
– Да, – бросил лохматый и вышел из комнаты.
Следователь, допрашивавший затем Александра, был человек немолодой, опытный и скоро понял, что юноша правдив в своих ответах, но работа есть работа, и он монотонным голосом продолжал задавать необходимые вопросы.
– Зачем оставил Москву и прибыл в Петербург?
– Москву оставил на летний отпуск и прибыл в дом однополчанина отца моего – Лукьяна Петровича Друбарева.
– Что-что? – переспросил писец, поднимая голову. – Фамилию писать с «Т» или с «Д»?
Писец был бледный, курносый, с реденькой бородкой и напоминал молодого монаха. Лицо его выражало полную готовность все ухватить и записать, но рука не поспевала за ответами Белова, и он время от времени переспрашивал, притворяясь глуховатым. Следователя это злило, он повышал голос и угрожающе хмурился.
– Имел ли ты знакомство в Москве с генерал-майором Лопухиным?
– Помилуйте… Откуда? Я простой курсант.
– Так и писать – «помилуйте»? – опять вклинился писарь.
– Пиши – «не имел»! – рявкнул следователь и, уже обращаясь к Александру, спокойно произнес: – А ты не лебези, а отвечай по чину. С бывшим офицером гвардии Михайлой Аргамаковым знаком ли?
– Не знаком.
– С графиней Бестужевой Анной Гавриловной знаком ли?
– Не знаком.
«Вот оно что? – размышлял Александр. – Взяли-то меня по лопухинскому делу. Неужели Алексея поймали? Только бы мне имени его не упомянуть, только бы не сболтнуть лишнего…»
Следователь меж тем взял заветную книгу и углубился в ее изучение. Александр, не дожидаясь вопросов, подробно объяснил, что это за книга, что пометы на полях делал не он, а господин, который прежде его допрашивал. Следователь согласно кивал головой.
– С девицей Ягужинской знаком ли?
Александр вздрогнул и, не в силах вымолвить ни слова, отрицательно замотал головой. Вопрос был задан в том же казенном стиле, но Белов сразу уловил разницу в тоне следователя. Он спрашивал так, словно заранее был уверен в утвердительном ответе. Адрес Анастасии Александр сам вписал в отцовскую книгу, и не просто вписал, а украсил виньеткой из незабудок.
– Коль ты невиновен, – сказал следователь строго, – то должен помочь следствию. Нам все известно. И то известно, что с девицей Ягужинской, равно как и с матерью ее Анной Бестужевой, ты знакомство имел.
– Господи! Да кому это «нам»? Что вы знать можете? – закричал Александр с отчаянием. – Не имел я знакомства с ее матерью!
Следователь удовлетворительно кивнул.
– Какие разговоры имели с девицей Ягужинской при встрече?
– Не было у нас встреч.
– Какие поручения письменные или устные давала тебе в Петербург сия девица.
– Вы меня не понимаете… Она меня не замечала.
– Что-что? – пробормотал писец. – Писать «она его не замечала»?
– Пиши – «поручений не давала», – сказал следователь без прежнего раздражения. Он чувствовал, что поймал ниточку, но такую тоненькую, вот-вот порвется. Теперь надобно быть очень спокойным, очень аккуратным.
– А в последнюю вашу встречу заметила тебя девица Ягужинская?
– В последнюю заметила, – сказал Александр с горечью. – За топтуна приняла, приставленного за ее окнами следить.