«Гарем» Лорда - страница 49
…- Это остров. — громко крикнула сверху Элен, ускорившаяся перед финишем и первой добравшаяся до вершины. — Мы на острове!
— Это хорошо или не очень? — экономя последние силы, негромко спросила почти выбившаяся из сил, последние минуты карабкающаяся вверх лишь на одном самолюбии и силе воли, Ева у Лорда, не оставлявшего её и поднимавшегося на пару шагов впереди.
— Посмотрим, — в своей манере воздерживаться от каких-бы то ни было прогнозов, на хриплом выдохе, переводя дыхание, ответил тот, не обернувшись.
Наконец и они добрались до самой верхней точки горы.
Огляделись.
Окружающий пейзаж впечатлял и вызывал если не восторг, то вдохновение. Облака цвета свежих сливок на голубом, акварельном небе. Прозрачная чистота воздуха, позволяющая разглядеть даже самые мелкие детали достаточно далеко вокруг. Каждый куст, каждый лист, каждый камень. Сине-зеленые океанские просторы. Перемещающиеся точки птиц над водой.
Горы и холмы, заросшие зеленью девственного леса, причудливо изломанная линия берега — местами бурая и каменистая, местами желтая, песчаная. Просторный залив на востоке и тонкий копьеобразный скалистый мыс, глубоко заходящий в море к югу от него.
Слева на восход солнца, не слишком далеко среди воды лежал еще один остров — немного поменьше. За ним кажется еще и еще. На север — привольно и широко раскинулся либо материк, либо очень большой остров. Гораздо больше того, на котором они находились. Возможно, вокруг была часть какого-то архипелага, а может и фрагмент спутников-островов материковой гряды.
«Их» остров был, похоже, самым крайним к западу. С той стороны докуда хватало взгляда — раскинулся только безбрежный океан.
Почти вровень с ними, во всяком случае не намного выше — снисходительно поглядывая на мир, нарезая широкие круги в ясном небе, величаво парила какая-то серая, крупная и мощная птица. Кажется, это был орел.
Переведя дух и насмотревшись на представшее перед глазами великолепие дикой природы — Ева пожалела, что у нее с собой нет её любимого этюдника. Она написала бы потрясающий пейзаж — самый прекрасный из виденных ею в жизни. Собранный из смеси сочной зелени, обветренных бурых скал, бирюзового моря и бескрайности высокого неба.
И Лорда на вершине горы. Хотя портреты никогда не были её коньком — этот бы вышел замечательным. И портреты всех остальных, конечно тоже — спохватилась она, словно перед кем-то оправдываясь.
И Элен, с её жестким, но весьма привлекательным, даже очень красивым лицом,
которая всегда смотрит так, будто прицеливается. Алмазную твердость её прямого и решительного взгляда.
И бесподобную яркость Анны-Джейн. Её она написала бы на фоне утреннего океана!
И темноволосого, темноглазого Зака, с его упрямо выпяченной челюстью и почти всегда угрюмой худой физиономией. Недокормленного, тощего, невысокого, почти подростка с виду. По-армейски коротко стриженого. Тщедушного снаружи, но с крепким стальным стержнем внутри — иногда нет-нет, да и дававшем о себе знать, внезапно сверкнув в блеске глаз.
И классический профиль старого Ла Виша, с высоким, глянцево сверкающим, блестящим лбом мыслителя и слегка нелепо выглядевшей, растрепанной гривой серебристо-седых, откинутых назад к макушке волос. Здоровенные старческие дряблые мешки под юношески чистыми глазами, блекли на фоне их света и излучаемой энергии и мудрости.
И такую чудесную тринадцатилетнюю Оливию, кажущуюся при первом беглом взгляде некрасивой: кривозубой, жидковолосой, плоскогрудой голенастой дурнушкой.
Круглое лицо девочки густо усеянное конопушками, своим окрасом напоминало перепелиное яйцо.
Но все это отходило на второй план и становилось незаметным и несущественным едва лишь стоило пересечься с ней взглядом. Тепло, доброту и открытость широко распахнутых лучистых болотных глаз, вспыхивающих теплыми золотистыми искрами.
— Завтра мы пойдем вон туда, — мгновенно выведя завороженную Еву из состояния мысленного творческого процесса, вытянув руку перед собой, показал вниз Лорд, — Будем идти пока не найдем какой-нибудь укромный угол. Удобный для жизни и подходящий для постройки постоянного жилища. Найдем и уже основательно станем обживаться.