Гаргантюа и Пантагрюэль - страница 18

Затем распределил его занятия так, что он не терял ни одного часу дня и все свое время употреблял на изучение благородных наук. Вставал Гаргантюа около четырех часов утра. В то время как его растирали, ему читали вслух, громко и ясно и с подобающею произведению выразительностью, несколько страниц из священного писания. Для этого был специально приставлен молодой паж, по имени Анагност, родом из Башэ. В соответствии с содержанием читаемого Гаргантюа часто принимался молиться, просить и умолять доброго господа. В чтении этом он познавал господне величие и чудесное разумение. После он удалялся в места уединения, чтобы отдать долг природе.

Там учитель повторял ему прочитанное, разъясняя наиболее темные и трудные места. На возвратном пути они наблюдали состояние неба, – таково ли оно, как накануне вечером, и под каким знаком зодиака восходит сегодня солнце, и под каким луна. После этого Гаргантюа одевали, причесывали, завивали, принаряжали и опрыскивали духами, при чем все это время повторяли ему вчерашние уроки; и он сам говорил их наизусть и связывал их с какими-нибудь практическими случаями, относящимися к человеческой жизни; это продолжалось часа два-три, но обыкновенно кончалось, когда он был совсем одет.

Потом добрых три часа было чтение. После чего выходили на воздух, не переставая беседовать о прочитанном, и шли заняться спортом в Брак[75], или за город, на луга, где и играли в мяч, в лапту, – отважно упражняя тело, как раньше упражняли душу. Игры их отнюдь не были принудительны, потому что они бросали партию, когда вздумается, и обыкновенно прекращали играть, как только вспотеют или утомятся. Тогда, хорошенько вытерши пот, а тело растерши, меняли рубашки и, неспешно прогуливаясь, заходили посмотреть, не готов ли обед. В ожидании последнего, ясно и выразительно декламировали какие-нибудь сентенции, запомнившиеся из урока. Тем временем приходил Господин Аппетит; в добрый час садились за стол. За первыми блюдами читали какую-нибудь занятную историю о старинных подвигах, до того времени, как Гаргантюа принимался за вино. А затем – если заблагорассудится – продолжали чтение или начинали веселый общий разговор, – в первые месяцы говоря об особенностях, свойствах, действии и природе всего, что было подано на стол: хлеба, вина, воды, соли, мяса, рыбы, фруктов, трав, корнеплодов, и о приготовлении из них кушаний.

Благодаря этому Гаргантюа в короткое время выучил все соответствующие места из Плиния, Атенея, Диоскоридов, Юлия Поллукса. Галена, Порфирия, Опиана, Полибия, Гелиодора, Аристотеля, Элиана и других.

Во время этих бесед частенько приносили на стол для проверки вышеназванные книги. И он так хорошо и всецело удержал в своей памяти все эти вещи, что не было в то время врача, который бы вполовину знал столько, как Гаргантюа.

Затем шел разговор об утренних уроках, и, кончив обед каким-нибудь пирожным с вареньем из айвы, Гаргантюа чистил зубы стволом мастикового дерева, мыл себе руки и глаза свежей водой и воздавал хвалу господу богу несколькими прекрасными песнопениями, сочиненными во славу божественного милосердия и щедрот.

После этого приносили карты – не для игры, но для того, чтобы научиться тысячам забавных штук и выдумок, всех основанных на арифметике. И таким путем он чрезвычайно полюбил эту числовую науку. После обеда и ужина развлекался с таким же удовольствием, как прежде за картами и костями. Впоследствии он так хорошо познал теорию и практику этой науки, что Тэнсталь – англичанин, автор пространного о ней сочинения – признавался, что по сравнению с Гаргантюа он в ней понимал столько же, сколько в верхненемецком языке.

И не только в арифметике, но и в других математических науках, как в геометрии, астрономии и музыке; потому что в ожидании переваривания пищи они чертили много забавных геометрических фигур и построений, а также практиковались в астрономических законах. А потом услаждались пением на четыре и пять голосов на какую-нибудь тему, приятную для горла. Что касается музыкальных инструментов, то Гаргантюа выучился играть на лютне, на спинете, на арфе, на флейтах немецкой и девятиклапанной, на виоле и тромбоне.