Гарнизон не сдается в аренду - страница 7

стр.

Очнулся он почему-то в бане, где рыжий бородатый гигант посоветовал ему сменить профессию. «Я больше ничего не умею», признался Доктор. «Научим», пообещал Поддубнов…

Когда моторка накатилась на песчаный берег, Доктор Керимов сказал:

— Ты посиди, я на разведку схожу.

— Десять минут тебе хватит?

— Слушай, откуда я знаю? Ты куда спешишь? Сетку проверить? Я тебе и так могу сказать: она пустая.

— Да никуда я не спешу, просто хотел засечь контрольное время. Привычка такая, — сказал Вадим Гранцов.

Кроме контрольного времени ему хотелось еще условиться о связи и сигналах, а также проверить снаряжение, но он сдержался. Поглубже втянувшись в плащ-палатку, Вадим Гранцов застыл под ивой. Он попытался представить себя мокрым валуном на берегу, но тут же передумал, увидев прямо над собой чайку. Та ведь могла и поверить, что он не человек, а валун. Да и украсить его несмываемым «автографом».

Он набрал пригоршню гальки и принялся кидать камешки в воду. После первого броска на воде, рябой от дождя, расплылся круг, и Вадим старался, чтобы все следующие попадания приходились в центр этого расходящегося круга. При этом он бросал камешки прямой рукой из-за спины, по дуге, словно гранату или нож из положения лежа. Гранцов любил упражняться в прицельных метаниях, когда его никто не видел, и когда надо было чем-то занять время.

Прошло семнадцать минут. На восемнадцатой за кустами послышались тяжелые шаги и сопение, на двадцать первой минуте Доктор Керимов появился на берегу с пластиковым ящиком. В ящике были плотно уложены крупные пятнистые рыбины с радужным отливом. На двадцать второй минуте Гранцов смог закрыть рот и сформулировать свои чувства:

— Да это же форель!

— Форель-морель, слушай, какая разница! Мешок давай, — скомандовал Керимов.

На обратном пути они смотали пустую сетку, освободив пару неизбежных окуней.

Поддубнов критически осмотрел добычу и вынес вердикт:

— Да, товарищи, с экологией у нас хреново. Щука не клюет, а форель набивается в сетку. Делать нечего. Жарить с грибами. Из мелочи сварим ушицу погуще. Что останется — засолим.

Уже сидя на полке в бане, уже отогревшись и пропотев, Гранцов спросил Доктора Керимова о происхождении этой форели. Но тот только усмехнулся и попросил добавить пару.

Вадим добавил пару и взялся за веники. Он стоял спиной к каменке и хлестал себя крест-накрест, закрыв глаза от удовольствия.

— Натуральный шахсей-вахсей, — насмешливо заметил с верхнего полка Керимов. — По-русски, самобичевание.

— Видел я ваш басурманский шахсей-вахсей. — Отдуваясь, Гранцов опустил веники обратно в дубовую кадушку. — Совсем не то же самое. Дервиши лупят себя цепями в полный контакт. А веник — орудие бесконтактное. Он не должен касаться кожи. Он только пар гонит. Ну и чуть-чуть кончиками листьев цепляет. Давай слезай, обработаю.

— Я сам, сам. — Керимыч, сползая вниз, изобразил робкое сопротивление, но тут же был придавлен к доскам.

— Сам? Сам будешь, когда научишься, — заявил Гранцов и хлестнул его по пяткам.

— Вай! Ты же говорил, без контакта будет!

— Все тебе будет! И с контактом, и без контакта!

— Вай-вай!

— Говори, откуда рыба!

Керимыч простонал:

— Из воды! Вай, мама!

Подержав веники над камнями, Вадим приложил их к лохматым лопаткам Керимыча, а потом, потряхивая, провел вдоль боков. Допрос можно было не продолжать. Он уже и сам вспомнил тот участок карты, где была отмечена старая деревня. Речушка, вбирая в себя ручейки из окрестных болот, изгибалась петлей между скалами. Но прежде чем добежать до озера, она разливалась двумя широкими запрудами. На карте там имелась пометка — «разрушенная плотина». Так что обитатели старой деревни вполне могли восстановить плотину и разводить форель в проточных прудах. Осталось выяснить, какое отношение к этим обитателям-рыбоводам имеет Керимыч. Но тот так ни в чем и не сознался.

Согретые и умиротворенные, перебежали они в дежурку, где Поддубнов разливал свежий чай. Гранцов заметил на столе лишнюю чашку, уже опорожненную.

— Пока вы прохлаждались, Железняк заезжал, — сказал Поддубнов. — Заправился.

Участковый Железняк предпочитал заправлять свой внедорожник на Базе. Его «ниссан» воротил нос от любой другой солярки, потому что только из армейской цистерны можно было набрать идеально отстоявшееся топливо.