Гарри 064 - страница 3

— Гарри, дорогой, помни при любом недомогании, даже самом слабеньком, сразу же сообщай. Устал — не иди, ты у меня умница и сам все это прекрасно знаешь.

— Да, тётя, — ответил непонятно на каком упрямстве стоящий на ногах ребёнок. Куда-либо идти и что-либо делать ему не хотелось, он вообще почти ничего не хотел, но тётя говорит, что надо, и доктора улыбаются и тоже говорят, что надо. Гарри уже привык к этому их вечному «надо». Надо систему, надо кислород, монитор тоже надо и лекарства их тоже надо. Так и жил, не спрашивая и не думая. Вот и сегодня, можно сказать, за ручку с тётей до машины и в специальном детском кресле до самого Лондона. В «Дырявый котёл» его провожали как на войну и при этом почему-то со смесью не очень понятного ребёнку умиления.

Странный великан не понравился сразу, от него пахло… В общем, пахло, и шерсть, на нём была шерсть. Мальчик закашлялся и тут же схватился за ингалятор. А этот, этот не придумал лучшего, чем хлопнуть его по спине. Как не пришиб, одним богам ведомо. Так и ходили за покупками. Гарри то хватался за ингалятор, то мотал головой. В банке, к примеру, едва лишь завидев тележку, ребёнок перепугано попятился.

— Простите, сэр, мне нельзя, я заболею мне будет плохо и я умру, — залепетал перепуганный перспективами предстоящей поездки спаситель магического мира. Как итог, в подземелья Хагрид спускался один, а за Гарри присматривал оставшийся рядом с ним гоблин, тогда как другой, такой же, и был тем, кто вёл тележку. В ателье мадам Малкин всё обошлось, даже раздеваться не потребовалось. А на выходе выяснилось, что Хагрид либо совсем тупой, либо до безобразия непонятлив, он встретил Гарри клеткой с совой. Сова была красивая, и Гарри вновь схватился за ингалятор. Так было в каждом магазине. Книги, ингредиенты, пергаменты, когда дело дошло до покупки палочек, сил у мальчика уже практически не было, и потому он, внимая совету тёти, попросту сел на пол. Олливандер был в шоке, но палочку таки подобрал. Буквально всучил, по сути, так как ни одна и даже та самая мальчику не подходили. А затем его бросили просто и без затей, вывели на улицу, да и всё с концами. На благо ребёнка, дядя так и не уехал, припарковался и сидел в кафе неподалёку, ждал, значится, благодаря чему мальчик и оказался дома, снова процедуры, таблетки и далее по списку. Магическую хрень дядя без затей затолкал в чулан и на всякий случай стрейч-пленкой замотал. Мало ли что, а у них дом практически стерильный.

Первого сентября всё повторилось, на этот раз они искали платформу. Вернон злился, но виду старался не подавать. И, согревая себя мыслью, что ещё самую малость, продолжал поиски. Наконец они увидели, как какой-то парень буквально провалился в колонну. И Вернон подтолкнул племянника в нужную сторону. «Просто иди», — напутствовал он, и Гарри пошёл. Прошёл через барьер, увидел поезд. И, с трудом сумев попросить помощи у кого-то из старших, оказался в купе. Сам бы он ни в жисть не сумел, и это несмотря на то, что дядя и тётя после общесемейного, то бишь между ними двумя, совета заменили его громоздкий сундук на вполне приличествующий и самый лёгкий из доступных в своём классе чемоданов.

До Хогвартса доехал без происшествий, ну как без — просто проспал. Просыпался по будильнику, принимал таблетки и, убаюканный стуком колёс, проваливался обратно в сон. На платформе их вновь встретил Хагрид, и Гарри невольно попятился. Он сел в лодку с кем-то, кто представился Невиллом. Продрог на ветру и чуть не свалился в озеро. Спасибо этому самому Невиллу за то, что таки поймал. Но мантия, увы, всё равно промокла, и от этого стало совсем холодно. Ко всему этому мальчик был совершенно не готов. Он не привык быть где-то, кроме как дома, в больнице или же в классе в школе, но это совсем редко и равно практически чуду. Здесь же ничего этого и в помине не было.

У входа их встретила сурово поджавшая губы старуха, она завела их в освящённое факелами помещение и, как и Хагрид совершенно проигнорировав промокшую мантию одного из студентов, оставила их одних. Призраки, это было ужасно. У Гарри тряслись руки, и он постарался сжать их в кулаки, так было не намного, но проще. Большой зал впечатлял, но и так уже перегруженный впечатлениями ребёнок этого просто не заметил. Имена и шляпа. Где-то на половине в голове начало неприятно шуметь, а когда вызвали его, она уже понемногу кружилась. Как дошёл до табурета? Не иначе как чудом. Минута — и его оглушило вердиктом. Шляпа исчезла с головы, и неуклюже слезший с трёхногого табурета ребёнок сделал шаг. В глазах померкло, и он, пошатнувшись, упал.