Гаврило Принцип. человек-детонатор - страница 21

Гимназистам, кстати, запрещалось играть в бильярд и посещать кафаны. Разумеется, они это регулярно делали, и Принципа с однокашниками несколько раз отлавливали гимназические надзиратели. Были проблемы и из-за его главной страсти — чтения. Читал он всё, что попадется под руку, в том числе новомодную детективную литературу. Тогда рассказы о великих сыщиках Шерлоке Холмсе, Нате Пинкертоне и Нике Картере выходили еженедельно в виде небольших книжечек. Гимназистам читать их тоже запрещалось.

Любопытно, что почти в то же время в Хорватии рассказы о приключениях Шерлока Холмса буквально проглатывал другой будущий всемирно известный представитель югославян — молодой (он был старше Принципа всего на три года) Иосип Броз, который через некоторое время станет коммунистом, агентом Коминтерна и возьмет себе партийный псевдоним Тито. Однажды хозяин мастерской, где работал будущий маршал и руководитель Югославии, увидел, что тот увлекся чтением о похождениях Холмса и доктора Ватсона прямо на рабочем месте. Он подкрался к нему, отобрал книгу и влепил пощечину.

У Принципа, по воспоминаниям его однокашников, были сложные взаимоотношения с учителями. И из-за книг, и из-за бильярда, и из-за отношения к религии. Уже в тюрьме убийца эрцгерцога рассказывал психиатру Паппенгейму, что не любил ходить в церковь, а в школе не любил уроки Закона Божьего. Однажды Гаврилу застукали за весьма греховным занятием — во время Рождественского поста он с аппетитом поглощал чевапчичи — жареные говяжьи или свиные колбаски с луком и приправами.

Несмотря на то что Гаврило учился неплохо, у него быстро набралось много «грехов» — и конфликты с преподавателями, и пропуски занятий. Он пропустил 20 часов уроков, а за 25 часов автоматически исключали из гимназии. Драго Любибратич в мемуарах рассказывал со слов одного из товарищей Принципа по гимназии, что тот жаловался: «Всё равно меня выгонят, так что лучше я сам уйду. Да и вообще не нравится мне здесь. Уеду к брату в Хаджичи. Знаю, что он меня отлупит и выгонит из дома, но у меня нет другого выхода».

Однако брат его не выгнал. Скорее всего, именно благодаря ему Принципа удалось перевести в сараевскую гимназию.

В Сараеве в начале XX века насчитывалось, по разным данным, от шестидесяти до восьмидесяти тысяч человек. Здесь царила такая же мешанина национальностей и религий, как и во всей Австро-Венгрии: рядом жили боснийцы-мусульмане, сербы-православные, хорваты-католики и представители многих других народов.

Сараево тогда было (а возможно, остается и поныне) самым большим европейским городом с ярко выраженными восточными чертами. Особенно это чувствовалось (и чувствуется) в одном из районов — «турецком главном городе» Башчаршии. Башчаршия появилась еще в XV веке. Это действительно небольшой городок из одноэтажных, покрытых черепичными крышами мастерских, магазинчиков, кофеен, лавок, которые теснятся на мощенных булыжником улицах. Тут же — мечети с минаретами, небольшие площади с колодцами.

Конечно, сегодня Башчаршия уже не та, что раньше. Во-первых, ее большая часть сгорела во время пожара 1852 года; во-вторых, она превратилась в популярный туристический квартал со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но всё же она дает некоторое представление, как выглядело старое Сараево.

За три десятилетия австрийской оккупации Сараево начало меняться. Для жителей Вены, Будапешта, Праги и даже относительно недалекого Загреба оно по-прежнему оставалось глухим углом империи, а имперские чиновники тяготились своей работой «в этой провинции», но постепенно город приобретал европейские черты.

Интернациональная команда архитекторов — немцев, чехов, хорватов, австрийцев — застраивала Сараево новыми зданиями. На рубеже веков появились ранее невиданные в этих краях электрическое освещение на улицах и канализация, открылись офицерское казино (в нем также давали концерты и играл духовой оркестр под управлением Франца Легара — отца знаменитого композитора), театр, кинотеатр и краеведческий музей. В 1908 году в городе появился первый футбольный клуб «Осман», а перед началом войны их было уже целых пять. Но одним из самых главных символов «европеизации» Сараева стала линия электрического трамвая, одна из первых в Европе.