Газета "Своими Именами" №12 от 18.03.2014 - страница 49

А потом было «узилище», как выражался сам Петр Дмитриевич. Осенью 1933 года его арестовывают, обвиняя в попытке свержения действующей власти и намерении в составе группы заговорщиков самим «занять правительственные места». Но «страшные угрозы смертью» со стороны следователя Альтмана на «заговорщика» Барановского не подействовали и к признанию вины не склонили. Несмотря на это, решением особого совещания коллегии ОГПУ от 2 апреля 1934 года он был осужден по ст. 58-10-11 тогдашнего Уголовного кодекса на три года лагерей за «создание контрреволюционной организации». Поразительно то, что находясь под следствием, Петр Дмитриевич пишет «Завещание» - подробную инструкцию сотрудникам музея в Коломенском с указанием особенностей сборки, демонстрации, сохранения и обработки различных частей перевезенных в музей памятников деревянного зодчества. И все это в полном неведении об ожидавшей его участи!

После отбытия лагерного срока местом пребывания Барановского становится Александров Владимирской области. Здесь он занимается созданием музея, а также исследованиями, раскрытием и реставрацией комплекса архитектурных памятников XVI-XVII веков.

И все же главной заботой для него в это время был Казанский собор на Красной площади в Москве, реставрацию которого Петр Дмитриевич начал в 1925 году, не успев дообследовать и обмерить. Ко времени его досрочного освобождения из заключения в мае 1936 года собор уже был частично разобран. Поэтому Барановскому приходилось ежедневно самым первым поездом ездить в Москву и, рискуя вновь оказаться за решеткой, заниматься обмерами разбираемого храма. После чего - вновь возвращаться в Александров, чтобы отметить в книге учета у местного оперуполномоченного свое присутствие. К счастью, подлинный облик храма, значительный объем которого был раскрыт Барановским в 1920-е годы, и обмерные материалы дошли до нас. Это позволило впоследствии воссоздать выдающийся памятник русской воинской славы в полном объеме.

В годы Великой Отечественной войны Петр Дмитриевич был поглощен работами на памятниках, разрушенных оккупантами. В первую очередь он занялся разбором завалов, исследованиями и обмерами Воскресенского собора Ново-Иерусалимского монастыря, взорванного немцами при отступлении. Здесь им были раскрыты подлинная архитектурная обработка кувуклии с Гробом Господним середины XVII века, а также изразцовые ансамбли интерьеров здания. Уничтоженный в результате взрыва несущий пилон Царской арки, державший центральный барабан храма и сегмент ротонды был полностью восстановлен. Таким образом, было положено начало продолжающейся доныне реставрации памятника.

Более сложными оказались работы по восстановлению Пятницкой церкви XII века в Чернигове, разрушенной немецкой авиационной бомбой в 1943 году. В ходе разбора завалов и изучения руин памятника Барановским были обнаружены уникальные конструкции сводов и завершений древнего храма, сохранившиеся под поздними строительными наслоениями. В результате 20-летних исследовательских и реставрационно-восстановительных работ Пятницкой церкви был возвращен подлинный исторический облик со всеми уникальными особенностями ее архитектуры. Итогом явилось важное научное открытие ученого: было доказано, что домонгольский черниговский храм является ключевым звеном архитектурной эволюции древнерусского храмового строительства, получившим развитие в последующий «московский» период древнерусского зодчества.

Два объекта – Болдин монастырь и Крутицкое подворье вскоре становятся той школой мастерства, где пестуется целый отряд, поколение реставраторов, одержимых идеями возрождения национальных святынь России и воссоздания исторической Москвы.

Очередное возвращение Барановского в Свято-Троицкий Болдин монастырь в начале 1960-х годов было продиктовано тревогой за судьбу лежавшего в руинах памятника. Здесь местными хозяйственниками делались попытки разборки этих руин – всего, что осталось от трапезной с церковью, звонницы и великолепного Троицкого собора, взорванных фашистами.

Первым делом была законсервирована монастырская трапезная с Введенской церковью, взорванная до высоты первого этажа. А дальше планировалось нечто невиданное в практике российской реставрации. Замысел мастера был необычайно смел.