Газета "Своими Именами" №20 от 15.05.2012 - страница 10
«Вы слышали… Я говорю вам: …кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду» (Мф. 5: 38,39,40).
Замоскворецкий суд признал исковые материальные требования гражданки Л. Леоновой обоснованными (!) и в возмещение ущерба наложил арест на квартиру Ю. Шевченко, оцененную в 15 миллионов рублей. То есть – отдай квартиру и ещё давай деньги. Московский городской суд установил решение нижестоящего суда справедливым!?
Если ущерб от одного запыления составил 20 миллионов рублей, то во сколько же была оценена стоимость имущества в квартире у патриарха Кирилла? …«А вы знаете, меня ведь обокрали!…Да, да… Три магнитофона, три кинокамеры, три портсигара отечественных, куртка замшевая… три куртки… И они ещё борются за почетное звание дома высокой культуры быта!» (Из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию»).
По сообщениям в СМИ в кассационной жалобе в Мосгорсуд адвокаты Ю. Шевченко указали, что собственником квартиры является В.М. Гундяев, а не проживающая с ним гражданка Л. Леонова, которая не была уполномочена доверенностью собственника на иск. Кто она Кириллу и какое отношение имеет к его имуществу? Чем и какими законами в данном случае руководствовался суд?
Адвокатами делались попытки побеседовать и с самим патриархом Кириллом, но безуспешно. Есть непреклонное желание квартиру у Ю. Шевченко «экспроприировать». Нужно добавить, что и сам Ю. Шевченко с некоторого времени тоже принадлежит к церкви и рукоположен в священный сан во времена патриарха Алексия II. Адвокаты Ю. Шевченко подали в Замоскворецкий суд встречный иск к В.М. Гундяеву, в котором указали намерение ответчика к «необоснованному обогащению» и просили Кирилла вернуть испорченную пылью мебель (в том числе 13 стульев).
Как говорил один известный литературный персонаж прохвост-«священник» отец Федор Востриков в романе И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев»: «Не корысти ради, а токмо волею пославшей мя жены».
Кирилл, как Святейший патриарх Московский и всея Руси и одновременно монах (по Уставу Василия Великого, правилом Двукратного Собора и Уставом РПЦ) - не вправе владеть какой-либо собственностью.
По совести христианин не в праве перед Богом и людьми нарушать веру и заповеди. Недостойно христианина, совершенно низменно и недопустимо для Патриарха – из-за запыления или ещё под каким-то другим предлогом, претендовать на чужое, на квартиру семьи Ю. Шевченко, его дочери и её детей.
В корысти - оскорбление для православных и для всех христиан!
Есть в приведённом выше скандале комическое сходство всё с тем же персонажем - с отцом Фёдором Востриковым. Нельзя здесь не привести эпизод борьбы за стул:
«Идеи осеняли отца Федора неожиданно, и он сейчас же принимался за работу…
Ипполит Матвеевич опешил.
- Батюшка! Вы ли это? - воскликнул он, в удивлении снимая руки со стула. Отец Востриков полиловел и разжал, наконец, пальцы. Стул, никем не поддерживаемый, свалился на битый кирпич…
- Так это вы, святой отец, - проскрежетал Ипполит Матвеевич, - охотитесь за моим имуществом? С этими словами Ипполит Матвеевич лягнул святого отца ногой в бедро. Отец Федор изловчился, злобно пнул предводителя в пах так, что тот согнулся, и зашипел:
- Это не ваше имущество!
- А чьё же?
- Не ваше.
- А чьё же?
- Это национализированное имущество.
- Национализированное?
- Да-с, да-с, национализированное.
Говорили они с такой необыкновенной быстротой, что слова сливались.
- Кем национализировано?
- Советской властью! Советской властью!
- Какой властью? Какой властью?
- Властью трудящихся.
- А-а-а!.. - сказал Ипполит Матвеевич, леденея, как мята. - Властью рабочих и крестьян?
— Да-а-а-с!..
— М-м-м... Так, может быть, вы, святой отец, партийный?
— М-может быть!
Тут Ипполит Матвеевич не выдержал и с воплем «может быть?» смачно плюнул в доброе лицо отца Фёдора. Отец Фёдор немедленно плюнул в лицо Ипполита Матвеевича и тоже попал. Стереть слюну было нечем — руки были заняты стулом. Ипполит Матвеевич издал звук открываемой двери и изо всей мочи толкнул врага стулом. Враг упал, увлекая за собой задыхающегося Воробьянинова. Борьба продолжалась в партере…(И. Ильф, Е. Петров. «Двенадцать стульев»).