Газета "Своими Именами" №24 от 10.06.2014 - страница 32

К сожалению, в рядах наших официальных экологов арифметика тоже работает наперекосяк.

Существует западный экологический принципа: загрязнитель платит. В нашей практике этот принцип был переплавлен в комедию штрафования за тонны химических выбросов, к тому без учета токсичности. Между тем при оплате за химические загрязнения “авторы” выбросов должны отдавать людям и природе не куцые штрафы, а эквиваленты положенных на алтарь цивилизации жизней. Другого подхода быть не может. Если обратиться к химическим предприятиям, то известно - функционирование только одного из них вызывает сокращение среднего возраста у тысяч и тяжкие болезни у сотен тысяч людей. А еще приносится ущерб природе, зачастую необратимый. То же самое относится к другим типам предприятий - нефте- и коксохимическим, металлургическим, целлюлозно-бумажным, ну и “оборонным”. Все они являются химическими агрессорами.

Так вот, если оценивать ущерб одного только завода по гамбургскому счету, плата за химические отходы при таком подходе составит миллиарды долларов. Если, конечно, мы не будем делать вид, что жизнь человека у нас ничего не стоит (на Западе она имеет цену примерно в 1 миллион долларов - об этом заботятся страховые компании; у нас - примерно на три порядка меньше, так решила наша “гуманная” бюрократия). К этому необходимо добавить расходы на восполнение ущерба.

Если провести пересмотр оценок, то это резко изменит наши взгляды. Если какие-то отрасли промышленности, например, алюминиевая, иногда хвастаются низкой ценой своей продукции, то это в лучшем случае методическая ошибка. На самом деле довольно часто это просто обман общества - не такие уж глупые люди сидели в госплановских кабинетах. Как только мы включим в цену продукции и услуг то, что следовало начать включать много десятилетий назад (здоровье людей и природы, съедаемые химически опасными производствами, а также утраченные природные биоценозы), цены станут запредельными. Однако это единственный путь к коренной модернизации промышленности, которая обеспечит реальную устойчивость развития не только и не столько для самой промышленности, сколько для всего общества.

Пока же только на одном примере легко показать, что до идеала нам далеко.

20 июня 2003 г. вступило в силу постановление правительства РФ №344 “О нормативах платы за выбросы в атмосферный воздух загрязняющих веществ стационарными и передвижными источниками, сбросы загрязняющих веществ в поверхностные и подземные водные объекты, размещение отходов производства и потребления”. Так закончилась мыльная опера министерства природных ресурсов (МПР) в его борьбе за “экологические” деньги - к официальным экологическим органам вернулось право брать с предприятий деньги за загрязнение окружающей среды [8].

Изначально бузу затеял “Норильский никель”. Как известно, с 1992 года деньги за выбросы изымались у предприятий по постановлению правительства РФ от 28 августа 1992 года №632 “Об утверждении Порядка определения платы и ее предельных размеров за загрязнение окружающей природной среды, размещение отходов, другие виды вредного воздействия”. Тот документ обязывал предприятия оплачивать любой вред: выброс загрязняющих веществ, шум, вибрацию и прочие вредные для природы побочные эффекты своей деятельности. Выбросы нормировались, и если предприятие превышало нормативы, плата росла. Куда девать те деньги теоретически было понятно. Они перечислялись на специальные счета внебюджетных государственных экологических фондов, другими словами - “на экологию”. И они не были безумно большими - инфляция, несмотря на индексации, съела много. Да и понимали наши экочиновники (а именно они управляли экофондами) “природоохранные мероприятия” весьма расширительно. Ну а когда правительство постановлением от 11 октября 2001 года упразднило Федеральный экофонд, судьба “экологических” денег стала совсем уж невзрачной. С 1993 года нынешняя Конституция России обязала каждого платить законно установленные налоги и сборы. Другими словами, ставка, период и прочие элементы налогообложения должны быть прописаны в законе, а не в постановлении правительства. А органы охраны природы не поспешили преобразовать постановление правительства в проект закона [8].