Газета "Своими Именами" №26 от 28.06.2011 - страница 47

Какое-то время он старался внушать себе, что постоянное обшаривание глазами места вокруг себя в надежде заметить пустую посудину — всего лишь проявление рачительности, хозяйственной струнки. “Ведь на бутылку затрачены сырье и труд и, наверное, — думал он, - собрать и свезти пустую тару к месту употребления обходится дешевле, чем наделать новую”. Как и большинство его знакомых, он не мог представить такого развития событий, когда обстоятельства, нужда заставят его подобным способом добывать дополнительную копейку к своему пустеющему кошельку. Постепенно, по мере ухудшения жизни, деньги исчезали так быстро, что ему пришлось согласиться с тем, что он стал собирать бутылки от нужды, от обнищания. О смене обуви или одежды, о ремонте квартиры даже не помышлял. Добывание куска хлеба стало его постоянной заботой. Он чувствовал унижение своего человеческого достоинства. Было обидно до слез. “В этой паскудной жизни” - как называл он свое существование в разговоре с Костылем - Иван Денисович долгое время сопротивлялся, старался “не потерять своего лица”. Он не опускался до состояния, когда перед пьющим из бутылки пиво, сок или воду стоит ханыга, жадно смотрит и ждёт, чтобы схватить пустую бутылку. Противно Ивану Денисовичу, что иногда пьющий из чувства жалости или омерзения оставляет немного напитка для “пропащего” человека и отворачивается, не желая видеть, как, гоняя кадыком, допивают после него из бутылки, высасывая до последней капли, чмокая по-гайдаровски...

Едва Иван Денисович решил, что необходимо начать собирать бутылки “на постоянной основе”, как число подобных “предпринимателей” резко увеличилось. За бутылками буквально охотились. Заметно увеличилось количество нищих, пропойц, попрошаек. Среди них нетрудно было отличить смуглых до черноты детей и женщин из недавних республик СССР. По своей восточной привычке сидеть на родной теплой земле они садились и здесь - на холодный сибирский асфальт, на сырую землю и даже в пыль. Дети просительно тянули ручонки к прохожим.

Все чаще он замечал, как одновременно в мусорном контейнере роются мужчина и женщина. И все это появилось вскоре после Варфоломеевской ночи отпуска цен.

“Идут люди на дно, выпадают в осадок, как оседают в стакане кипятка распаренные чаинки. Неужели все уйдем туда?” - задавал себе вопрос Иван Денисович.

Бутылки приходилось сдавать труднее. Приемщицы и приемщики, казалось, так и норовили забрать их чуть ли не даром. Собирателей бутылок стало много, выросли очереди у приемных пунктов.

В начале своего промысла Иван Денисович натерпелся всякого. Вспоминать об этом не хотелось, но приходило на ум в череде других воспоминаний.

Однажды, не имея “своего” приемного пункта, он сдал сразу пятнадцать бутылок в ближайший пункт. Все они были “чебурашками”. Другие практически не принимали. Посчитав полученные рубли, он обнаружил недосдачу. Сказал об этом приемщице посуды. Та с фиолетовым лицом выругалась на него матом среднего достоинства и заявила, что он хам, что она сдала деньги полностью и что в следующий раз он со своими «чебурашками» пусть к ней не подходит.

Ошарашенный таким оборотом дела, он не сразу пришел в себя. Собравшись с духом, попытался смягчить отношения с хозяйкой фиолетовой физиономии, извиняющимся тоном сказал ей, что правильно посчитал сдачу. Но приемщица отрубила:

— Катись отседова, бомж несчастный!.. Много вас тут на мою голову!

Его желанием было спокойно объяснить ей, что никакой он не бомж, что он имеет свою квартиру и т.д. Но тут послышались недовольные голоса из очереди. Люди как бы оказались на стороне приемщицы, потому что каждый хотел поскорее сдать посуду и получить свои рубли, а “этот тип” задерживает, мелочится. Хорошо, что хоть по такой цене принимают...

Иван Денисович понял, что ничего не докажет: ни того, что правомерно требует сдачу сполна, ни того, что не бомж, ни того, что он вообще неплохой человек и, если бы не нужда... Убедившись, что доказать ничего невозможно и что неприятных слов может добавить очередь, оскорбленный и униженный, с комом, подкатившим к горлу, и стучащим сердцем он отошел в сторону, стараясь успокоить себя. “Набирайся опыта, учись жить в условиях рынка”, — сказал тогда себе новый “предприниматель”.