Газета "Своими Именами" №47 от 22.11.2011 - страница 51
И вот, наконец, после 35-ти лет упущенных возможностей и полной немоты бесстрашный Эдвард бросил миру свое золотое словцо во славу великомученика, пророка и чудотворца Солженицына именно теперь, когда это совершенно безопасно, безвредно и не нужно никому, кроме самого пророка. Думается нам, что в обстановке всенарастающего безразличия к его титанической личности это для него дороже, чем Нобелевская премия. Потому и решили мы отметить такое событие новой публикацией эпохального характера.
Ныне все более модной становится у нас астрология. Дело дошло до того, что ТАСС регулярно готовит на каждую неделю гороскопы, и даже газеты, вчера еще бывшие органами коммунистической партии, не жалея места на полосе, регулярно печатают их. Поэтому едва ли кто удивится тому, что мы, решив высказать кое-какие соображения об Александре Солженицыне, предварительно заглянули в гороскоп “козерогов”, к коим этот “великий писатель” (М. Горбачев) принадлежит.
В гороскопе сказано, конечно, многое, но сегодня нас заинтересовало вот что: “Может быть философом”. И действительно, А.И. Солженицын - философ. В молодости, по его собственному признанию, он был марксистом, причем - воинствующим, клыкастым. Так, рассказывая в “Архипелаге ГУЛаг” о встрече в Бутырской тюрьме с неким “православным проповедником из Европы” Евгением Ивановичем Дивничем, который лихо поносил марксизм, он прямо заявил: “Я выступаю в защиту, ведь я марксист”. Поэтому многие его почитатели, например, журналист Михаил Геллер, говорят о нем: “верующий, потерявший веру”. Они утверждают также, что его антисоветские книги написаны “с болью обманутой любви”. Это, разумеется, весьма впечатляет. Обманутые, прозревшие и раскаявшиеся всегда пользуются большим доверием, ибо принято считать, что уж они-то знают покинутый лагерь! К тому же расстриги обычно и любопытство вызывают у всех.
Вот, что, однако, выясняется при более внимательном рассмотрении дела. Солженицын рассказывает о своем изучении марксизма очень откровенно: “Самого Маркса читать трудно, но существуют учебники... Я поддался этому искушению (изучить марксизм без прикосновения к Марксу. - В.Б.) и с таким мировоззрением я пошел на войну”. То есть самого Маркса-то он не читал, не осилил, мировоззрение его сложилось по каким-то учебникам, среди которых, естественно, могли быть и не очень удачные.
К тому же, по воспоминаниям людей, знавших Александра Исаевича в пору учёбы, он тогда сильно был склонен к зубрежке. Н. Решетовская, его первая жена, рассказывает, например, что её жених, а затем муж, делал специальные карточки, куда заносил разного рода сведения, нужные по учёбе, и то сам перебирал их, то заставлял невесту, а потом жену экзаменовать его по ним, - на прогулках, в кинотеатре перед началом сеанса, в гостях, пока ещё не сели за стол, даже перед сном, уже под одеялом. Его голубая мечта тех дней - большая китайская ваза на столе, полная таких карточек... Весьма вероятно, что именно так, предварительно расписав по карточкам, изучал он и марксизм. Сочетание неудачного учебника с карточным методом изучения не могло не дать самых достослёзных результатов, а именно - карточного домика познаний.
Домик, как видно, состоял главным образом из цитат. Во всяком случае в упоминавшемся рассказе о столкновении с богословом Е.И. Дивничем писатель говорит именно о них, как о своем главном оружии в борьбе за марксизм: “Еще год назад как уверенно я б его бил цитатами, как бы я над ним уничижительно насмехался!” Но теперь, констатирует он, “меня бьют почти шутя”. И ничего в этом нет удивительного.
Нетрудно представить себе, как происходило избиение будущего нобелевского лауреата. Он, допустим, когда-то выписал из учебника в свою карточку: “бытие определяет сознание”, выучил на сон грядущий, запомнил на всю жизнь, и вот теперь с этой выпиской наперевес шел в атаку на “православного проповедника”.* А тот ему - такой, скажем, вопросик: “Позвольте, чадо мое, а как же, например, с самим Лениным? У него отец - действительный статский советник, семья чиновно-дворянская, бытие в детстве и юности вполне обеспеченное, благополучное, даже, извиняюсь, именьицем Кокушкино владели, а у него, несмотря на такое-то бытие, самое что ни на есть революционное сознание. Ась?” Что на это молодой цитатчик мог ответить? Ничего! В карточках ответа не было. Одним ударом неглупого человека он был загнан в угол и там рухнул, погребенный под своим карточным домиком.