Газета Завтра 1052 (3 2014) - страница 13

"Слово" вводит понятие тирана. Это "мучитель неправедный, злой хищник, волк" (как и у преп. Иосифа). Царство перестает быть царством и становится мучительством тогда, когда царь не повинуется пастырям. В этом случае народ свободен от своих обязанностей к Царю, и если всё-таки оказывает повиновение, то только "от страху". Здесь перед нами уже прямое "богословие революции".Но у преп. Иосифа всё же не совсем так. У него - подданные должны просто не слушать "царя-мучителя", когда он ведет их на нечестие и хулу, но никакой другой власти они при этом не подчиняются; преп. Иосиф нигде не говорит о "свободе Церкви", у него не одно, а два послушания: с одной стороны, подчинение Церкви Царю, с другой - подчинение самого Царя закону Божию и церковным правилам. И это никак не противоречит "нестяжателям": различие между ними лишь в путях иноческого жития.

Но пройдет полтора столетия - и все основные положения "Слова" повторит в своих ответах боярину Стрешневу, известных как "Раззорение", уже оставивший патриаршую кафедру Никон, прямо ссылающийся на "теорию двух мечей", равно как и на католическую же "теорию солнца и луны": "якоже месяц емлет свет от солнца, и егда дале от него отступает, там совершеннейши свет имать, такожде и царь: поемлет посвящение, помазание и венчание от архиереа". Ссылается он и на "Константинов дар", грамота о каковом была к тому времени признана подложной даже и на Западе. По мнению Никона, царь даже не имеет права созывать церковные соборы. Ссылки на византийский канон (Матфея Правильника) Никон отвергает: "О Матфее не ведаем, кто он есть"

Один из виднейших русских архиереев начала ХХ века митрополит Антоний (Храповицкий, 1863-1936) полагал патриарха Никона "величайшим человеком русской истории за последние 200-300 лет, а, может быть, и всей мировой истории". В ноябре 1917 года, избрав патриарха, участники Поместного собора, созванного после свержения Царя и в нарушение его воли, отправились в Новоиерусалимский монастырь и у гробницы Никона принесли благодарственный молебен

16 января 2014 0

Политика

Председатель Уральского отделения РАН, вице-президент РАН Валерий Чарушин отвечает на вопросы «ЗАВТРА»

"ЗАВТРА". Валерий Николаевич, в академических кругах бытует такая шутка: "Чем дальше от Москвы, тем лучше наука". В регионах - на Урале, на Дальнем Востоке, в Сибири - люди работают на более высоком уровне?

Валерий ЧАРУШИН. Я бы не стал подписываться под таким заявлением всерьёз. Огромные научные силы сосредоточены в Москве, в центральном регионе, в Санкт-Петербурге, в Казани, на юге России. Ведь наша наука: и академическая , и университетская, - зародилась в Санкт-Петербурге и Москве. Старейшему на Урале Горному институту в 2014 году исполняется только 100 лет, а первые академические институты появились у нас в 1932 году. Академия наук - это не здания и сооружения, а прежде всего люди, научные лидеры, без которых невозможно ничего создать. Как организовывалось Сибирское отделение, которое значительно моложе нашего, да и наше тоже? Путём "научного десанта".

Изначально на Урале возникли две лаборатории - физическая и химическая. Во главе первой стояли ученики знаменитого академика Абрама Федоровича Иоффе, среди которых в дальнейшем оказались яркие организаторы уральской науки. Например, Михаил Николаевич Михеев, личность легендарная, полвека возглавлял крупнейший на Урале академический Институт физики металлов. Или мой учитель, академик Исаак Яковлевич Постовский. Это был великий химик. Образование Исаак Яковлевич получил в Германии. Он не защищал ни кандидатской, ни докторской диссертаций, но его научные достижения были настолько весомыми, что он (это уникальный случай) был сразу избран академиком.

"ЗАВТРА". Возглавляемое вами Уральское отделение наук РАН часто называют уникальным. В чем это проявляется? Чем сегодня гордится ваше отделение?

Валерий ЧАРУШИН. Сегодня наше отделение насчитывает 40 институтов. А вы знаете, что спустя два года после создания Уральский филиал АН СССР чуть было не закрыли? Кадров и финансирования не хватало. Объявить-то о создании поспешили, но реально ничего не работало. К счастью, ученые сумели его отстоять. В 1934 году появилось постановление АН СССР, где были такие слова: "УФАН небезнадежен".