Газета Завтра 1087 (38 2014) - страница 22
Гланц продолжает: "Победы превозносят заслуги военачальников, доводя их до сверхчеловеческих масштабов, заставляя читателей забыть о том, что эти полководцы - человеческие существа, которым, как всем людям, свойственно ошибаться". Да, и за океаном водятся такого же пошиба полковники А мы не только не забыли древнюю истину, которую знал еще Тацит, - Errare humanum est - но и считаем человеческими существами даже и нынешних полковников как наших, так и заморских. И маршал Жуков считал и признавал, что и он, и его товарищи по войне способны были ошибаться и ошибались. Этот Гланц, как и Ащин, просто не читал воспоминания Жукова.
Там маршал много говорит о допущенных советским и военным руководством ошибках, просчетах, упущениях. Вот хотя бы: "В работе самого аппарата Генштаба были недостатки". И дальше следуют их перечень и последствия их. О Курской битве: "Основная ошибка состояла в том, что Ставка поторопились с переходом в наступление". О Белорусской операции: "Будучи представителем Ставки, я вовремя не поправил командование фронта", что привело к замедления наших действий. О Берлинской: "На подготовку операции мы имели ограниченное время, но это не может служить оправданием. Вину за недоработку вопроса я должен взять прежде всего на себя". И так от начала книги до конца: от предвоенной поры до победных дней. То же самое - в воспоминаниях А.М. Василевского, К.К.Рокоссовского, Н.Г.Кузнецова, А.И.Покрышкина и других военачальников. Где ж тут "сверхчеловеческие масштабы"? Читать надо, полковники, а не бумагу марать!
И вот что еще примечательно. Взывая к авторитету Тацита и Гланца-заокеанца, ефрейтор Ащин в своем малевании образа Жукова даже не упомянул ни одного нашего полководца или военного историка - что они-то думали о маршале? Ведь иные из них знали его много лет, как и Сталин, вместе работали, служили. Я упомяну только двоих.
Особенно интересно мнение К.К.Рокоссовского. Они знали друг друга давно, в молодости Рокоссовский был начальником Жукова, во время войны - подчиненным, они были друзьями-соперниками, случались между ними и конфликты, Рокоссовский несколько поотстал только потому, что два года был в заключении под следствием, а Жуков как раз в это время одержал блестящую победу на Халхин-Голе, был повышен в звании, стал Героем Советского Союза, был назначен командующим войсками Киевского военного округа, а вскоре и начальником Генштаба.
Так вот, Рокоссовский, у которого было немало претензий к Жукову, в итоге писал: "С Г.К.Жуковым мы дружим многие годы. Судьба не раз сводила нас и снова надолго разлучала. Мы познакомились ещё в 1924 году в Высшей кавалерийской школе в Ленинграде. Прибыли мы туда командирами кавалерийских полков. Жуков, как никто, отдавался изучению военной науки Георгий Константинович рос быстро. У него всего было через край - и таланта, и энергии, и уверенности в своих силах В моем представлении Георгий Константинович остается человеком сильной воли и решительности, богато одаренным всеми качествами, необходимыми крупному военачальнику" (Солдатский долг, с.119).
Порой довольно трудные отношения были у Жукова с адмиралом Кузнецовым, тоже случались конфликты, и тут я на стороне адмирала, но, высказав и несогласие, и обиды, вот что он пишет: "Победа под Москвой, Сталинградом, на Курской дуге и участие почти во всех "сталинских ударах" создали высокий авторитет Жукову К концу войны у меня сложилось мнение о нем как о талантливом полководце. Он всю войну находился в центре самых важных событий на фронтах. Его имя часто упоминалось в Ставке и в приказах Верховного главнокомандующего Всякий человек обладает личными качествами и недостатками, но это никогда не должно заслонять главного - того, что он сделал для своей Родины. Встречаясь с маршалом в интимной обстановке в окружении друзей, я наблюдал, каким уважением он пользуется, и я считал это заслуженным
Запомнился приём на даче у И.В.Сталина после первомайского парада 1 мая 1945 года Жукова не было, он находился в самом пекле борьбы за фашистское логово. Разговор о нем начал сам И.В.Сталин, прочитав телеграмму Жукова о том, как ему немцы предлагали пойти на перемирие и как он ответил, что только безоговорочная капитуляция закончит войну. "Молодец!" - сказал Сталин. Мы подняли тост за победу. Это была вершина славы, заслуженной славы маршала Жукова" (Цит. по В.Краснов. Неизвестный Жуков. М. 2000. С. 354-355).