Газета Завтра 1226 (22 2017) - страница 32

Но босхианские картины ещё впереди: трупоеды насытятся позже, превратятся в огромных мерзких жаб, змей и крыс, которые, вновь оголодав, станут пожирать друг друга. А пока это, скорее, Гойя — "Сон разума рождает чудовищ". В этом сне единый ансамбль народов распадается, каждый уходит своей тропой, на которой уже оставлена танковая колея. И надо пробудиться, растормошить уснувший разум, противопоставить каждому вурдалаку былинного богатыря, каждой нечестии — святыню.

С государственниками — министрами, технократами и военными — Белосельцев отправляется в командировки на полигоны и атомные станции. Боевая машина "Полководец" может из любой точки земли руководить действиями огромной советской армии, одолевать любого противника. Но после удачных испытаний на глазах у военных из ветхого сарая вырывается конь блед, будто красного коня с полотна Петрова-Водкина долго держали во тьме, избивали и морили голодом, отворяли ему пульсирующую вену и пускали горячую кровь. И вот конь собрал последние силы и вырвался из заточения конем Апокалипсиса, стал ломать печати на заветной книге.

Атомная станция посреди азиатской пустыни работает настолько отлаженно, что кажется, будто столичные трупные яды не коснутся окраин и благодаря этому империя устоит. Здесь в согласии и ладе живут разные народы. Здесь возросли пассионарии, которые вскоре дадут стране новых лидеров. Но в городе археологи провели раскопки и потревожили павших воинов Чингисхана. Ночью Белосельцев в ещё одном сне разума видит, как горожане организуют оборону от войска, восставшего из могилы, от всадников по имени Смерть. От адской ордынской поступи по красному континенту вдоль Казахстана и Средней Азии пошла трещина.

На Байконуре Белосельцев наблюдает испытание "Бурана". Кажется, в этой чудесной машине возродилась советская техносфера, ожила извечная русская мечта о небе: "Нацеленность, устремлённость в небо, придавали изделию божественный смысл. Порыв, который ощущался в ракете, имел религиозное содержание. Был угоден Богу. Был ему адресован. Был Богом, который поручил человечеству этот полёт. Делал своё божественное дело руками людей. Белый гигантский столп, похожий на колокольню Ивана Великого, содержал в себе богочеловеческий смысл". "Буран" подобен библейскому голубю, который должен принести на землю благую весть, свидетельство о Рае. "Буран" отрывает Советский Союз от земли, преображает его в вечной лазури. "Буран" способен выпрямить земную ось, которую вот-вот изогнёт Болт Мира. "Буран" способен погасить "вибрацию мира". Но облетевшая вокруг земного шара машина не приносит ветвь райской оливы. В утомлённом теле "Бурана" Белосельцев обнаруживает мерзких тараканов — сон разума породил новых чудовищ.

Каждый образ техносферы, брошенный на подавление "оргоружия", получает трещины, которые старательно будут разъедать паразиты, чтобы в эти проёмы из Советского Союза излетели красные боги. Они "были хранителями красной державы, её мистическими ангелами, таинственными опекунами. Сберегали её среди войн и напастей. Вдохновляли на великие деяния. Побуждали к запредельной мечте. Укрепляли в мистической вере. Теперь эти духи оставляли площадь, покидали страну, которая перестала быть местом их гнездовий. Летели в иные миры, на иные планеты, чтобы там опуститься красной стаей, стать духами иного мироздания". В цивилизации, выродившейся в сюрреализм, абсурд и бутафорию, этим богам уже негде вить гнезда.

Советская цивилизация так и не реализовала "сталинский план преобразования природы", согласно которому нужно было высадить не только лесополосы для предотвращения эрозии почвы, но и взрастить новые смыслы, чтобы остановить разрушение цивилизации, сомкнуть земное и небесное, оживить мёртвую материю, преодолеть энтропию.

Советский Союз сошёл с этого пути, стал двигаться по инерции, позволил обладателям "оргоружия" выбивать из-под себя опору за опорой и начал сползать в небытие, как тающий ледник. Вслед за вылетевшими из Кремлёвской стены красными птицами с торпедированного корабля стали изгонять памятники эпохи: революционеров, писателей, учёных. Одного из них продели в стальную петлю, когда "оргоружие" столкнуло красных и белых богов. На опустевший лубянский постамент забрался безумный человек из ницшеанской "Весёлой науки" и в исступлении стал витийствовать: "Не блуждаем ли мы словно в бесконечном Ничто? Не дышит ли на нас пустое пространство? Не стало ли холоднее? Не наступает ли всё сильнее и больше ночь? Не приходится ли средь бела дня зажигать фонарь? Разве мы не слышим ещё шума могильщиков, погребающих Бога? Разве не доносится до нас запах божественного тления? И боги истлевают! Бог умер! Бог не воскреснет! И мы его убили! Как утешимся мы, убийцы из убийц! Самое святое и могущественное Существо, какое только было в мире, истекло кровью под нашими ножами, — кто смоет с нас эту кровь?".