Газета Завтра 1250 (45 2017) - страница 30

Инфекция Шон съел у Станислава Александровича Белковского все ткани, все нервы, все лимфатические узлы, съел весь волосяной покров. От всего Станислава Александровича остался только один маленький вьющийся волосок, что притаился у него на лобке, притворился неимущим, безответным и прошёл мимо внимания Шона, не попавшись ему на глаза. Таким образом Шон, будучи инфекцией, поразил всего Станислава Александровича Белковского и добился его исчезновения.

Но это исчезновение болезненно сказалось на политическом процессе как в России, так и на Украине. Политологическое сообщество, к которому принадлежал Станислав Александрович Белковский, осиротело. Станислав Александрович, исчезнув, поставил под удар тройственный союз, который образовывали он сам, Глеб Павловский и Леонид Радзиховский. Распавшись, этот тройственный союз продолжал распадаться и дальше. Вскоре на месте, где когда-то бушевали великие проекты возвышенной мысли и блистали умом три великих просветителя, осталась горстка недоеденных Шоном молекул, в которых жалко копошилась политолог Шульман. Она, несмотря на свою хрупкость и женственность, взялась за реконструкцию Станислава Александровича Белковского. Когда она ела рисовую котлетку, ей в рот случайно попал волосок, который неприятно щекотал язык. Она вытащила изо рта волосок и узнала в нём волосок Станислава Александровича. Именно этот волосок, присущая ему яркость, выразительность суждений и тонкая диалектика побудили политолога Шульман приступить к реставрации.

Она обратилась в лабораторию Касперского, который знал, как защищать социальные сети от вторжения хакеров, и мог набросить узду на любого хакера, а также принудить его вернуть владельцу содержимое взломанного аккаунта. Касперский и Шульман, пользуясь генетическим кодом, который они обнаружили в волоске Станислава Александровича Белковского, создали графический контур, который приблизительно, в общих чертах повторял очертания самого Станислава Александровича. Затем приступили к наполнению этого контура. Костное вещество Станислава Александровича Белковского они заменили композитными материалами и на них, как на сверхпрочный штатив, стали навешивать отсутствующие органы. Мозг, вечно кипящий, непрерывно производящий идеи, исполненный всевозможных размышлений и догадок мозг, связывавший Станислава Александровича с ноосферой, был заменён Алексеем Алексеевичем Венедиктовым. Он ближе всего и по числу нейронов, и по мировоззрению подходил к мозгу Станислава Александровича Белковского и был почти неотличим от последнего, если не считать его пристрасти к алогизмам, обнаружив которые в обсуждении американского президента, он начинал вдруг хихикать.

Печень Станислава Александровича Белковского заменила Евгения Марковна Альбац, привыкшая в миру перерабатывать социальные яды в живительные эликсиры, являя собой целую лабораторию, в которой жёлчь, смешанная с ртутью, нагретая в реторте до 2000 градусов, превращалась в камень, который из печени Евгении Марковны, как из каменоломни, добывали древние мастера, возводя из этого камня пирамиды.

Мочевой пузырь Станислава Александровича Белковского, как наиболее деликатный, чувствительный орган, был представлен сразу двумя: Евгением Ясиным и Майей Пешковой, которые умели хранить тайну и не допускали утечек до той поры, покуда на это не будет воли отца. Место съеденных Шоном почек заняли Оксана Чиж и Антон Орех – два неразлучных полюса одного и того же магнита. Если бы не было Антона Ореха, не было бы и Оксаны Чиж, а если бы Оксане Чиж вздумалось отлучиться, то Антон Орех не находил бы себе места.

Ливерную часть организма, состоявшую прежде из желудка, сердца и кишечного тракта, заняли Ксения Ларина, Ольга Бычкова и Ольга Журавлёва. Причём Ксения Ларина, естественно, была сердцем: чувствительным, открытым красоте и добру. Редкие инфаркты, которые случались с сердцем Станислава Александровича Белковского, не мешали Ксении Лариной тайно исповедовать сталинизм и умело конспирировать свою имперскую сущность. Ольга Журавлёва и Ольга Бычкова, будучи желудком и кишечником Станислава Александровича, знали, какую чудовищную нагрузку им предстоит выдержать, ибо привычка Станислава Александровича Белковского посещать дорогие рестораны, вкушать заморские яства, включая мёртвых пауков и живых древесных жаб, не сулила обеим Ольгам ничего хорошего. Но они приняли свою долю со смирением, как истинные католички.