Газета Завтра 1253 (48 2017) - страница 49

В фильме героиня говорит, что все они – выпускники МГИМО, только разных годов. Мне кажется, это необоснованное сужение темы. Я в МГИМО не училась, я училась в инязе им.М.Тореза в незапамятные застойные времена конца 70-х. У нас атмосфера обожания Запада и жажды заграницы была густа и безальтернативна. Забавно, что преподаватели нам постоянно говорили, что мы-де «бойцы идеологического фронта»: соприкасаясь с иностранцами, мы должны уметь дать надлежащий отпор вражьей пропаганде. Как дружно и зло мы осмеивали всю это коммуняцкую белиберду, как тогда казалось! Какая борьба? Скорее бы приложиться к этой сладостной загранице и забыть, как страшный сон, все эти «славы КПСС», политинформации и разговоры об этапах общего кризиса капитализма. Как дружно презирались общественно-политические дисциплины, которые полагалось изучать в течение всех пяти лет. Чушь, совковая агитка! Она необходима, чтобы получить пропуск в вожделенный дивный мир Запада, но сама по себе – увольте. Помню, тогда из желания выпендриться и быть «не такой, как все» (юности свойственно это стремление) я посещала все лекции по этим предметам. Это сильно напоминает известные слова Василия Розанова, сказанные накануне революции: нынче быть вольнодумцем – значит отстоять обедню и уважать государя императора. Такое состояние умов, безусловно, предшествует развалу. Он и произошёл: и при Розанове, и при нас. Революция – это всегда развал.

Мой муж, учившийся в тот же период в матклассе ныне знаменитой 57-й школы, рассказывал, что не стал поступать на физфак МГУ, а пошёл в МФТИ, поскольку был утомлён, как он выражался, «еврейско-диссидентской тусовкой», которая правила у них в классе и нацеливалась на МГУ.

В начале 80-х годов мне довелось недолго потрудиться в Минвнешторге. Там я обогатилась таким речевым оборотом. "N. уехал в длительную командировку в Италию". - "А сколько он ЖДАЛ?" Находясь в "этой стране", можно было только ЖДАТЬ, ждать истинной жизни, которая начинается только ТАМ. Об этом говорит герой фильма Родионов, которому расхотелось поступать в МГИМО, когда услышал разговоры студентов о том, как ужасно, когда приходится возвращаться на родину. Верное наблюдение: в те годы похвалой удачливому карьеристу, произносимой со смесью зависти и восхищения, было: "Из заграниц не вылазит".

Любая копеечная «англичанка», долбилка неправильных глаголов и комплекс обджектов, втайне ощущала себя причастной высшей жизни. Цивилизации. Да что училка! Даже валютная кассирша – это была уже далеко не простая кассирша, а кассираша причастная, прикоснувшаяся. .

На таком фоне набрать сколько надо «спящих» - пара пустяков. Мне кажется многим и больших денег-то не надо; просто приласкать их, похлопать по плечу, дать понять, что ты да я – одной крови – цивилизованной, европейской, не то, что все эти совки-неандертальцы.

Их было ничтожно мало в составе населения? А много и не надо! Достаточно того, что это было и есть почти безальтернативное воззрение высших и их обслуги.

У нашего руководящего класса со времени петровских реформ понижен иммунитет к Западу. Это хорошо понял Карамзин: «Некогда называли мы всех иных европейцевневерными, теперь называем братьями; спрашиваю: кому бы легче было покорить Россию —невернымилибратьям? Т.е. кому бы она, по вероятности, долженствовала более противиться?».

Простые люди более почвенны и, следовательно, патриотичны, но музыку заказывает высший слой.

Отсюда – все эти «спящие». Нам всем надо проснутьсяи для начала осознать эту давнюю болезнь народного духа.