Газета Завтра 433 (11 2002) - страница 24

Подобное "предложение, от которого нельзя отказаться" было тем более кстати, что уже в брежневские времена контроль Центра за происходящим в республиках значительно ослабел — и на поверхность политической жизни, особенно в Средней Азии, начал выходить не национализм (нации не сформировались) и даже не религиозный фундаментализм, а весьма типичный для традиционного общества клановый трайбализм. Который, как оказалось, на практике очень хорошо уживался с декларируемой приверженностью коммунистическим идеалам и передовой теории марксизма-ленинизма.

И если, например, в Казахстане "разделение труда" между жузами во многом сохранилось и после уничтожения СССР, то в Таджикистане дело дошло до полномасштабной гражданской войны между "вовчиками" и "юрчиками", как называли в просторечии кланы соответственно гармцев, среди которых получили распространение идеи, близкие ваххабизму, и кулябцев. Не менее показательна в этой связи свадьба дочери Нурсултана Назарбаева с сыном Аскара Акаева, словно бы сошедшая со страниц учебника истории как иллюстрация к понятию "династического брака".

Впрочем, нельзя сказать, что советский период вообще прошел бесследно для этносов Средней Азии. В социально-психологическом плане противоречие между традиционными обычаями и официальной коммунистической идеологией привело к своего рода "двоеверию". Вот весьма характерная история про одного узбекского члена КПСС, управлявшего крупным продторгом. На вопрос, как ему удается совмещать партийность с многоженством, этот уважаемый человек якобы ответил, что не существует таких советских законов, по которым ему нельзя развестись и жениться на другой женщине. В то же время нет и таких законов, по которым он должен после развода обязательно выгонять прежнюю жену из своего дома. Казалось бы, ничего особенного — бытовой эпизод, "картинка нравов", но в этом эпизоде, в этой картинке, словно в капле воды, можно разглядеть очень многое.

Ведь после фактического отказа руководства СССР от коммунистической идеологии ситуация "бытового двоеверия" в республиках Средней Азии моментально трансформировалась в ситуацию "идеологического вакуума" — поскольку компартия еще оставалась правящей. Именно на этот период приходятся волнения в Алма-Ате, связанные с заменой на посту первого секретаря республиканского ЦК казаха Д.Кунаева русским Г.Колбиным. При этом трайбалистские предпочтения оказались по факту уже гораздо сильнее принадлежности и того и другого к одной (и вроде бы единой) политической организации, проповедующей "пролетарский интернационализм".

Менее заметным, но не менее важным следствием "идеологического вакуума", оказалась вставшая перед местной гуманитарной интеллигенцией, созданной за годы Советской власти, необходимость найти иную, чем коммунистическая, систему ценностей. Ведь всем сколько-нибудь последовательно мыслящим людям было понятно, что "новое мышление" и "социализм с человеческим лицом" — это кампания, и сколько-нибудь долго эти принципы не продержатся. И с середины 80-х годов зачастили в еще советскую Среднюю Азию.

Тут были и турки с их концепциями пантюркизма и "Великого Турана", и саудиды с их "чисто исламским социализмом", впоследствии более известным под именем ваххабизма, и разного рода "правозащитники" из Европы и Америки, и протестантские бизнесмены с проповедниками модели "открытого общества". Все они "наводили мосты", разведывали и оценивали обстановку в этом регионе. Судя по всему, именно сделанные, в этот период выводы и легли в основу реализованного Ельциным резкого отказа Российской Федерации от союзных отношений со среднеазиатскими республиками под флагом "незачем больше кормить черных!" — при одновременном сохранении тех или иных форм скрытой дотации их в качестве "новых независимых государств". Только таким путем можно было — да и то не сразу, постепенно — добиться выхода Средней Азии из-под контроля России, с тем, чтобы и Средняя Азия, и сама Россия начали кормить по-настоящему "белых" (а еще точнее — "золотых").

В первые годы "суверенитета" идейно-политическая экспансия западного глобализма осуществлялась в основном через этнически и религиозно близкие турецкие и саудовские каналы, а экономическая — с помощью так называемой "бухарской мафии", куда входили в основном сефарды, исповедующие хасидскую версию иудаизма. Именно они, действовавшие и через Россию, и через оффшорные безналоговые "оазисы", постепенно установили контроль практически над всей экономикой среднеазиатских государств: цветной и черной металлургией, энергетикой, химией, наркотрафиком из Афганистана и т.д. Имена братьев Усмановых, братьев Черных, Льва Леваева уже давно на слуху в высших кругах мирового бизнеса.