Газета Завтра 433 (11 2002) - страница 47
Не будь этой способности человека заражаться искусством, люди бы до сих пор были более разрозненными и враждебными.
Из разговора мальчиков, лет тринадцати, после окончания спектакля "Униженные и оскорбленные", стоявших за мной на вешалке:
— Этого Алешу я сразу разгадал.
Они говорили: "Наташа", "Катя", как о своих подружках; уважительно, и с полным пониманием сложности ситуации.
— Просто ты тогда любил меня больше, — как Наташа сказала, так я все и понял.
Лучшей оценки работы Нины Гогаевой, исполнительницы роли Наташи, не существует.
В этом спектакле (постановка Татьяны Дорониной, режиссер Анатолий Семенов) женщины прекрасны, как им и положено быть, и чего уже не может быть в театре у Любимова; или у Марка Захарова; или у Юрия Погребнички; у Райкина. Там, где актеры — пешки в руках режиссера. Пешка она и есть пешка и, в отличие, скажем, от шахмат, королевой не будет никогда.
К.Райкин, театр "Сатирикон" (Москва): "Режиссер — хозяин и абсолютный бог. Он тобой строит спектакль. А я должен понимать элементарную цепь событий — и все".
С.Спивак, театр на Фонтанке (Санкт-Петербург): "Спектакль без "постели" не поставишь: артист ведь должен "забеременеть" от режиссера его видением, его идеями". Спивак поставил "Грозу" Островского, заставив актрис раздеться. Московский актер В.Коренев в восхищении. Вспоминает, какие ужасные спектакли в его молодости были в Малом театре.
Коренев — сутенер. На одетых актрис Малого театра в пьесах Островского в постановках Бабочкина ходили смотреть многократно, на них молились, а на раздетых актрис Спивака без слез не взглянешь. Народный артист России Коренев с народным артистом России Спиваком в одной постели — картина, достойная кисти Айвазовского.
Другой санкт-петербургский народный артист России и лауреат премии известного жулика Березовского "Триумф" Лев Додин не только принуждает актеров играть нагишом и в совершенной подробности, но и плавать в ванночке.
Вспоминает А.Дмитриева, исполнительница главных ролей в спектаклях режиссера Анатолия Эфроса: "Он считал, что актеры должны выполнять то, что он хочет".
"Он меня уже не спрашивал: "А вы что думаете, Тонечка?" А мне хотелось, чтобы спрашивал. Я ему говорила: "Как это было интересно раньше. Я творила вместе с вами. А сейчас вы просто делаете из меня автомат и больше ничего". Он: "Тонечка, я же вас обманывал тогда".
Олег Табаков: "Я знал все, где и что можно, чего нельзя, вел двойную жизнь, ловчил" — из книги, вышедшей в 1999 г. "Парадокс об актере". И вот в момент пика карьеры упомянутого Березовского Табаков настойчиво напоминает, что фамилия его мамы — Березовская, а его родную сестру зовут Мирра ("Театр", 2000, № 1). “Неужели я произвожу впечатление глупого? Нет... Нет”.
"Это тип неумирающий; но все же они более боялись и скрывали чувства, а теперь, нет-нет, и вдруг прорвется" (Достоевский). Пламенные коммунисты и антикоммунисты — это одни и те же люди: Юрий Любимов, Михаил Ульянов, Олег Табаков, Марк Захаров. Ульянов обвиняет советскую власть даже в том, что он родился.
Грустная черта нашего теперешнего времени, пишет Достоевский, в возможности считать себя немерзавцем, делая явную и бесспорную мерзость. Впрочем, тут же замечает: "Это и не у нас одних, а на всем свете так, всегда и с начала веков, во времена переходные, во времена потрясений в жизни людей, сомнений и отрицаний, скептицизма и шатости в основных общественных убеждениях".
Так он думал через десять-пятнадцать лет после написания "Униженных и оскорбленных". А в романе (и в спектакле) у него мерзавцы высоконравственны (по сравнению с нашими героями): они знают, что они мерзавцы. Некоторые стесняются или даже страдают от этого (Маслобоев — Михаил Кабанов), другие — нет (князь Валковский — Валентин Клементьев).
Режиссерский театр создал совершенно новый, доселе невиданный тип актера. Народный артист России Александр Збруев, актер А.Эфроса и М.Захарова: "Родина нам недодала, недоплатила...Что любить — березки, что ли?.. К моему великому сожалению, Родина никогда не приносила мне большой радости. От этого я и страдаю".