Газета Завтра 482 (7 2003) - страница 33

Не повезло. От костра, горевшего невдалеке от поста, окруженного кучкой людей, кушавших шашлык, встала фигура и, пошатываясь, пошла ко мне, даже не делая знака остановиться. Однако чуть не волоком, за ремень, он тащил автомат, а возле отдыхающих стоял крупнокалиберный пулемет.

— Что в багажнике?

Увидел канистры.

— Вино?

— Да нет, бензин, на рыбалку еду, где там заправляться?! А водку, конечно, прихватил, какая же рыбалка без водки?

Только тут "джигит" поднял на меня взгляд, правда, не знаю: видел он меня или нет, настолько его взгляд был бессмысленным.

— Водка — это хорошо, а то у нас кончилась.

Я мгновенно нырнул в бардачок и протянул ему обе бутылки. Он схватил их и, уже отворачиваясь от меня, сказал:

— Будешь ехать обратно, вина прихвати...

Стараясь не спешить, я сел в машину, завел и медленно тронулся с места. Стал плавно набирать скорость, все больше и больше. Вперед я практически не смотрел, дорога пустая, только в заднее зеркало: не встает ли кто от костра к пулемету, и все время наращивал и наращивал скорость. Несколько километров, разделяющих посты Чечни и Осетии, я пролетел мгновенно, как мне показалось, хотя это были одновременно самые долгие секунды в моей жизни. Когда я оторвал взгляд от зеркала, то увидел впереди осетинский пост, бетонные блоки поперек дороги, на обочинах ежи и поперечные нашлепки на асфальте. Сразу начал тормозить, но скорость была огромной, и влетел на эти нашлепки на весьма приличной скорости. Еще метров двадцать-тридцать я чувствовал себя, как на гигантском вибростенде, только с трудом удерживая руль. Наконец, машина в последний раз ударилась и заглохла. Приехал... От поста ко мне уже бежала цепочка людей в милицейской форме, на ходу передергивая затворы автоматов. Я поспешил выйти и сразу поднял руки. Старший из них, осетин, посмотрел на мои номера, потом на лицо и сказал не то с вопросом, не то утвердительно.

— Русский? Из Чечни?

Мне оставалось только кивнуть головой. Автоматы опустились.

— Помощь нужна?

— Нет. Хочу только осмотреть машину, ей здорово досталось.

Осетин заулыбался.

— Штраф за превышение я тебе выписывать не собираюсь, хотя несся ты, как на гонках. Страшно было?

Я неопределенно пожал плечами, не могу же я признаться, что было очень страшно.

— Ничего, теперь не волнуйся, езжай спокойно. Все в порядке, ты не первый оттуда.

Через несколько дней погрузили вещи родителей в контейнер и в этот же день сели на поезд... Родители попросили, чтобы я проводил их к родственникам в Рязань. Доехали без проблем. Мать спросила у меня:

— Может, ты останешься, не будешь возвращаться?

— Мама, там же Ирина!

— Да, я понимаю...

И вдруг у матери случилась истерика:

— Да за что же вам это? Ну ладно мы воевали, но ведь это были фашисты! А вам-то за что? Вам за что умирать?

Ее с трудом успокоили... Через день, рано утром, я уехал обратно. Больше матери, живой, я не видел. Теперь я не могу даже посетить ее могилу...

1992. ВРЕМЯ МЕРТВЫХ Зарплаты нет. Все деньги, что поступают в республику, идут прямым ходом к Дудаеву. Вот на зарплату для его гвардии они есть всегда. Ну и на оружие, видимо, тоже беспрепятственно, недаром оно продается не только на базаре, а уже прямо напротив банка. Ассортимент, конечно, обширный, можно купить от ножа до миномета. Патроны, мины, гранаты тоже в изобилии. Слюнки текут, но не по зубам. Это только чеченам доступно. Для нас же, даже стоимость одного автоматного патрона, 60 р., уже кусается. Да и не положено русским оружие иметь. Это привилегия только для своих. Мы же чужие, на нас объявлена охота, и в прямом, и в переносном смысле.

Зато теперь уже наша кровь поливает эту же землю. Вечерами, когда мы съезжаемся с "работы", ведь только этим теперь и можно хоть что-то заработать, обмениваемся новостями и слухами. Несмотря на то, что в мирное время в городе было 470 тысяч населения, все равно каким-то боком мы все знакомы. Имеем общих знакомых, работали на тех или иных заводах, учреждениях или знаем кого-то из них. Начинается, как всегда, невесело, впрочем, так же и заканчивается.