Газета Завтра 825 (37/2009) - страница 39

Маразм полный.

И этот маразм не только в Грязовце и не только на Вологодчине. Пример города Торжка, с ним Грязовец связывает газопровод "Сияние Севера". Ни одно предприятие не было закрыто, город был областным донором. Теперь все предприятия продолжают работать, а денег в казне нет, за каждой копейкой нужно ездить в Тверь. Так же, как грязовчане, за своими деньгами должны ехать в Вологду. Почему-то это грабительская система, до которой не могли додуматься татаро-монголы, называется реформой местного самоуправления. Современное иго! В итоге может дойти до того, что на благоустройство, социальные задачи не останется и гроша. Зато миллионеры-руководители успешно возводят огромные "резиденции" под Москвой, дворцы под Петербургом…

Напомню стихи Федора Тютчева, написанные в 1867 году.

Напрасный труд -

нет, их не вразумишь, -

Чем либеральней, тем они пошлее,

Цивилизация - для них фетиш,

Но недоступна им её идея.

Как перед ней ни гнитесь, господа,

Вам не снискать признанья от Европы:

В её глазах вы будете всегда

Не слуги просвещенья, а холопы.

Родина… Это когда родные. Кровные. Родина, как государство, - это когда царский, королевский род вживе, в цвете. Не усекновён и не пресечён. На протяжении хотя бы последних пятисот лет. Хорошо быть англичанином, шведом, занзибарцем. У них отцы-матушки государственные живы. В каретах выезжают.

А мы - сиры, безродны. Безотцовщина мы. Блудь. У нас Путин с Медведевым. Или Ельцин с Горбачевым. У нас - 1605 год. И вовек никакого другого не предвидится.

Что там у нас еще светит? Нужен царь хотя бы с одной промилле династической крови в жилах. И обязательно человек состоятельный, благородный. Семейство его нужно образцово-показательное. И тогда через наших прадедов (не отцов и дедов, а именно только прадедов ) мы воссоединимся в нацию.

А иначе на свято место - Жириновский, Явлинский, Каспаров, Лимонов… Даже на звук - ребята с нашего двора. Лжедмитрии под соответствующими номерами. И так до конца русского века?..

Пишу в блокноте, сидя на постаменте памятника Николаю Второму в селе Тайнинском. Этот памятник взрывали когда-то. Мало им расстрела живого прототипа.

Теперь раны залечены. Оградка остроконечная. Выкошено вокруг в начале лета. Трава уже опять по колено. Цикорий. Пижма. Тысячелистник. Памятник в ссылке, на отшибе, в запустении. Но в то же время под присмотром церкви Вознесения у истока Яузы. Боже, какая чистая здесь Яуза! Родник!

Памятник на пустыре. Это символично. Пустырь… Может быть, последний из всех подмосковных пустырей. Слева надвигается жилмассив Перловской. Справа давит Мытищинская ярмарка. Да и Останкинская башня видна в полную высоту! Удержит ли церковь землю? Не даст второй раз взорвать? Или опять потащат куда-нибудь подальше с глаз долой несчастного нашего царя?

Памятник прост. Колокол на колоколе стоит. Царь в мантии - как колокол. И постамент - в виде колокола. Одна мысль. Одно измерение. И ни о чем тут больше не говорится, как только о набате.

Я на велосипеде нынче езжу по Подмосковью. Велосипеды нынче, как самолеты. Из космического металла. По авиационной технологии. Двадцатискоростные. С дисковыми тормозами. Педали - лишние. Машина сама едет. Заволакивай ее в электричку и слезай на любой станции, где "трава по пояс". Кати в глубину, в забытье. Обязательно что-нибудь интересное настигнешь. Вот вроде этого памятника работы Клыкова.

Но Русь велика. Чтобы добраться, например, до другого его памятника другому нашему Николаю, поэту Рубцову, велосипеда не хватит. После Вологды на семидесятом километре надо свернуть вправо и еще сто тридцать километров проехать до города Тотьма на реке Сухоне.

Это по пути на родину, и я нынче привернул.

Если от главной торговой площади этого городка идти к реке, то на берегу, на скамье вы и увидите Николая Рубцова. Сидит, закинув ногу на ногу (а ботиночки-то за семь рублей, на резиновой подошве, в таких же когда-то и я ходил). Сидит, руками обхватил колено. И как бы даже ногой покачивает.

Пальто внакидку, не застегнуто. Воротник поднят. И, конечно, - шарфик.