Газета Завтра 872 (31 2010) - страница 33
Перекличка поздняя моя.
Что теперь с любой почти страницы
Старой книжки, повергая в грусть,
Смотрят не фамилии — а лица
Тех, кому уже не дозвонюсь!..
Я рассудком понимаю это;
На земле ничей не вечен срок.
Но как часто именно поэты
Главных не дописывают строк!
Сколько их в неведомом полёте
Унесла далёкая пора...
Но в моём потрёпанном блокноте —
Те, чей голос слышал лишь вчера!
Друнина, Примеров и Глушкова,
Кузнецов и Ляпин... Боже мой!
Вику лов!.. Один живей другого,
Хоть кому звони сейчас домой!
...Снова чьё-то имя и мобильник
На прощанье осеню крестом,
И тетрадь угрюмо, как в могильник,
Опущу безмолвно в тёмный стол.
Ну, а на столе уже — стозвонно,
Забытьё спеша разворошить,
Аппарат трещит неугомонно!
Эх, не время душу тормошить...
Но — снимаю трубку телефона.
Надо жить.
ВОЛЖСКИЙ ДАЧНИК
Это — не усадьба "новых русских",
Кто, природой вроде бы дыша,
Знают больше выпивку с закуской,
Но не знают, чем живёт душа...
А она живёт — вишнёвой веткой,
Птичьим свистом, скошенной травой,
Яблоком в испарине рассветной
И речной вечерней синевой,
Дымкой вдоль осенних огородов,
Эхом колокольни вдалеке,
Гулкой перекличкой теплоходов,
Лодкой, прикорнувшей на песке...
А ещё душа живёт отрадой
В миг, когда, нечастой встрече рад,
У калитки брат увидит — брата.
Значит, не забыл о брате брат.
Здравствуй, брате, в этой доброй хате!
Не считая лет или седин,
Сядем рядом, вспомним маму с батей,
Молча на их Волгу поглядим -
Как бежит, спешит она, родная,
Разнося простор, покой и свет...
Я другой такой реки — не знаю.
Да её, другой такой, и нет!
ГРОЗА
Дождь и гром разбудят среди ночи,
Сна объятья шумно разомкнут,
Молнии стремительные строчки
Темноту на миг перечеркнут
И заставят встать, воды напиться,
Обойти неслышно босиком
По остывшим гладким половицам
Спящий посреди стихии дом,
Створки окон запахнуть без стука,
Чтобы ропот бури поутих,
И поправить одеяльца внукам,
Постояв немного возле них,
Предвкушая, как они проснутся,
Мир увидят в солнечной росе
И привычно утру улыбнутся,
Знать не зная о ночной грозе...
ПРОВОДЫ
Наш поезд уходил ночной порою,
Такой отъезд и прежде был не раз,
И дочка с мужем на пустом перроне
Вполне привычно проводили нас.
Но, как всегда бывает на вокзале,
Когда вагон закроет проводник, —
Казалось, что всего не досказали
Они и мы в прощальный этот миг...
И через час, на остановке новой,
Они опять махали у окна —
Сюрприза ради в темноте рисковой
Наш поезд на машине обогнав!
— Ну, вы даёте! — мы их пожурили,
Хотя не стали радости скрывать:
Они — что так прекрасно пошалили,
А мы — что "повстречали" их опять!
Что расставанье — это скоротечность,
И что сейчас, под их счастливый смех,
Пронзила нас та славная беспечность,
Что в молодости всё же есть у всех...
Прекрасен мир, где сквозь и мрак, и морось,
На виражах любых житейских трасс
Мы мчимся вдаль, не сбрасывая скорость,
И наши дети обгоняют нас!
Алексей Касмынин СКВОЗЬ ПРИЗМУ ПРОШЛОГО
Юрий Гнездиловых. "Захват. История Отечества: Северо-Запад, XVII век". М.: Пробел-2000, 2010, 916 с.
"Мечутся… бегут врассыпную. Вон как: помелькало — и нет! Канулось куда-то. Затем вспыхнет, перепляскою вновь. Нечто наподобие совесть. Как бы, умерла…"
Броситься в работу над романом нелегко. Мало кто отважится вступить на этот путь, зная, что он может растянуться на не один десяток лет. Ситуация усложняется отсутствием каких-либо гарантий, все труды могут кануть в лету. Многие ли решатся следовать по этой тропе, зная о том, что ждёт их впереди?
На самом деле, главный вопрос даже не в том, сделает ли писатель первые шаги, а в том, пройдёт ли он по избранной дороге до конца. Пока автор продирается сквозь преграды, как внешние, так и внутренние, он, по сути, остаётся наедине с собой, обречённый лично сражаться с химерами, пытающимися сбить его с пути.