Газета Завтра 903 (10 2011) - страница 27

Мы снова в Мордовии, жена и адвокат. Мы едем в колонию серьезным составом. Благодаря свиданию с женой и возможности поработать по делу с адвокатом Сережа снова будет знать, что его не забыли, и это придаст ему силы и волю держаться.

На этот раз свидание утвердили быстро, и я прохожу внутренними дворами. От чувства дискомфорта и болезненного ожидания свидания, одного положенного за полгода, никак не могу запомнить запутанную дорогу. Даже, если приезжаешь в хорошую погоду, окружающая серость придавливает к земле.

Камера для свидания маленькая, желтые стены, желтый свет, желтые решетки, расположенные на расстоянии метра друг от друга. Меня заводят за одну решетку и закрывают на замок дверь, через несколько минут приводят Сережу. В наручниках, заводят в его клетку напротив, закрывают, он немного присаживается и просовывает руки, связанные за спиной, через решетку, чтобы с него сняли наручники, но охрана не торопится. Охранники долго что-то обсуждают, Сережа в наклоне держит руки и ждет.

Сказать о том, что силы на исходе, что заканчивается воздух, нельзя, мы не одни, и соглядатай внимательно прислушивается к нашему разговору. Единственное, что есть у нас на протяжении этих четырех часов — это глаза, полные слез, надежды, желания жить, осознания собственной невиновности и правоты, еще веры в людей, в их поддержку и понимание.

Комментарий Дмитрия Аграновского:

— Сергей Климук не признавал и не признает вину и, ознакомившись с материалами дела, я могу сказать, что его позиция совершенно обоснована. По делу допущен ряд существенных нарушений норм уголовного судопроизводства, что позволяет нам обратиться в Европейский Суд по правам человека.

В настоящее время я воздержусь от подробностей, но даже по версии обвинения Климук не приобретал компоненты к взрывному устройству, не помогал их приобретать, не собирал ВУ, не закладывал его, не приводил в действие, не был организатором, не был идейным вдохновителем (подстрекателем, говоря языком уголовного кодекса). По версии обвинения, он, находясь на удалении, якобы "контролировал" действия непосредственных взрывников. Остальным осужденным по делу "Черкизовского рынка" вменяют целый ряд других эпизодов, и даже по версии следствия в прочих случаях они прекрасно обходились без "контроля" Климука, а вот в одном этом случае почему-то, как утверждает следствие, обойтись не смогли. И за это пожизненное заключение! Еще раз подчеркну, в материалах дела никаких доказательств виновности Сергея Климука я не увидел.

Сережа – боец. Он сохранил твердость духа, собранность, волю и рассудительность. Он знает уголовное и судебное дело от корки до корки и не перестает работу по самозащите, делится идеями по Страсбургу с адвокатом. Ведет активную переписку, компенсируя недостаток общения, много читает. Мы обсуждаем наши дела и дальнейшие действия, перспективы по делу, делимся впечатлениями о проделанной работе. Постепенно разговор уходит в другое русло: о работе, знакомых и друзьях, и Сережа начинает шутить, сыплет анекдотами. Смеемся, охранник тоже, но так, чтобы не очень бросалось в глаза.

Сохранить рассудок и наполнить смыслом день заключенного "плс" сложно. Несколько раз наше свидание проходило параллельно с другими осужденными, так что в "комнате" для свиданий друг напротив друга оказывались две или три пары. Тогда я видела людей, проживших на пожизненном от пяти лет. Угрюмые, неразговорчивые, с выжженным желанием жить и потухшими глазами...

Каждый раз я надеюсь, что мне удастся найти возможность узнать, что находится по ту сторону и происходит с человеком на "ПЛС", и надеюсь, что у моего мужа есть шанс, есть надежда, есть силы.... Но каждый раз меня встречает неприглядная колония-гарнизон в глухой деревне. Там действует совершенно другая социальная действительность, и люди отстаивают единственного работодателя, служат ему верой и правдой, а параллельно волей-неволей отшлифовывают некую Систему, которая является оборотной стороной очень правильных понятий: справедливость, презумпция невиновности, защита прав граждан. К сожалению, Система не подразумевает наличие любого проявления человечности. Я не упрекаю сотрудников колонии в какой-то специальной жестокости, они лишь делают свою рутинную работу в Системе, к которой привыкли, и от этого еще страшнее.