Газета Завтра 921 (28 2011) - страница 22

Я думаю, что их сейчас меньше, конечно не 40 тысяч. Но живёт в Чечне не менее 5 тысяч русских, в основном — в Наурском и Шелковском районах. Руководитель района — русский.

Д.Д. Мы под самый конец поездки побывали в Надтеречном районе — и это тоже была ломка стереотипа. Я раньше думал, что если кто из русских и остался в Чечне — то бабка какая-нибудь старая, до которой руки не дошли.

Оказалось, что русские в Чечне есть, казаки есть, служат многие в МВД Чечни. Угнетёнными не выглядят — не может вооружённый человек выглядеть угнетённо.

"Завтра". Но вернёмся к русским претензиям: что вам удалось сделать, раз уж вы взяли на себя ношу говорить от имени русских?

А.Б. Ну, во-первых, мы на высшем уровне обсудили вопрос о выплатах компенсаций русским беженцам. Не секрет, что компенсации положены всем жертвам войны, но получают их пока преимущественно чеченцы. Поскольку русским беженцам зачастую просто страшно поднимать сам вопрос о компенсациях. Так, — пишут письма, получают отписки.

Мы намерены переломить эту ситуацию, и теперь имеем об этом определённые договорённости с чеченским руководством.

Речь идёт о судьбах сотен тысяч людей, многие из которых на протяжении 15-20 лет испытывают серъёзные лишения, поскольку ельцинская власть от них просто отмахнулась, а нынешняя вообще не обращает внимания.

Д.Д. В вопросе компенсаций есть очень много подводных камней и сложностей. Например, вы продали квартиру в Грозном — ещё тогда, в самом начале 90-х. Продали за копейки, под давлением — но по договору. Ясно, что в этом случае, по справедливости, всё равно положена компенсация.

Но федеральный закон не даёт возможности выплатить вам деньги. Поскольку порядок установлен: если вы продали квартиру, то это акт сделки, всё, вы отказались от жилплощади добровольно. Ну и так далее — много нюансов возникает.

Этот вопрос мы обсудили с мэром Грозного и рядом чеченских чиновников. Есть варианты, есть возможность — необходимо только одно: соотвествующие заявления от русских беженцев.

Я ответственно заявляю: мы, то есть этнополитическое объединение "Русские", поможем любому русскому беженцу правильно оформить бумаги и будем представлять его интересы в Грозном. В этом нам, без сомнения, помогут и русские правозащитные организации.

Однако под лежачий камень вода не течёт. Первый шаг вы всё равно должны сделать сами: по крайней мере, необходимо связаться с нами.

"Завтра". Некоторые деятели ставят вам в вину, что вы поехали в Чечню чуть ли не сразу после убийства полковника Буданова. Например, Виктор Милитарёв утверждает, что он не отреагировал на подобное приглашение, поскольку чеченское руководство не осудило факт убийства Буданова...

А.Б. Скажем так: бессудная расправа над Будановым не должна остаться безнаказанной. Но траур может длиться и год, и два. А после этой поездки мы получили возможность более плотно контролировать расследование по данному убийству. К тому же не стоит забывать о живых — есть очень много судеб русских солдат и офицеров, судьбы которых сломаны войной. Например Аракчеев, невиновность которого очевидна.

Что же касается Милитарёва, то я более чем уверен, что никакого приглашения ему никто не присылал, — хотя бы потому, что чеченская сторона вряд ли смогла бы признать его выразителем интересов именно русского народа.

То же самое я могу сказать и про эпатажные заявления Стаса Белковского. Года три назад, в пору рассвета ДПНИ-ТВ, у нас со Стасом была мысль сделать юмористическо-аналитическую передачу "Полезный еврей", — это как раз нынешний формат заявлений Белковского и Милитарёва.

Д.Д. По вопросу "военных преступлений" у нас был разговор очень жёсткий. Чеченская сторона апеллирует к памяти 200 тысяч убитых и опять поднимает вопрос про пять тысяч чеченцев, "похищенных федералами".

С другой стороны, у русских не менее кровавый счёт. Но есть и одно отличие — все боевики были амнистированы.

Логично было бы провести подобную амнистию и в отношении федеральных сил — и мы достаточно жёстко ставили вопрос об этом.

Что же касается Аракчеева — то тут сомнений быть не может.