Газета Завтра 971 (25 2012) - страница 11

Далее мы сталкиваемся с утверждением, что "нынешняя верховная власть незаконна", что "Путин и его группа узурпировали её на лживых, фальсифицированных выборах". Сама по себе такая возможность принципиально не исключена, но почему авторы манифеста самовольно присваивают себе полномочия судебных органов по установлению "законности" или, наоборот, "незаконности" чего-либо? Ясно, что тут речь идёт не о "законности" как таковой, а — раз у нас заявлена "антикриминальная революция" — о чём-то вроде "революционной целесообразности". Это было бы решительным и честным, воистину революционным шагом. Но так вопрос не ставится, то есть налицо пусть небольшой, но явный смысловой подлог.

"Будучи циничными узурпаторами, они не в состоянии решить…" Это уже логический провал. Одно положение никак не связано с другим. В мировой и отечественной истории полно примеров того, как самые циничные узурпаторы власти, тем не менее, вполне и даже чрезвычайно успешно решали самые сложные общественно-политические проблемы. 

Какие же проблемы стоят, по мнению авторов "Манифеста", сегодня перед нашей страной? Они названы: вымирание населения, отсутствие безопасности граждан, рост цензового и регионального неравенства,  а также "деградация государства, сращивание бизнеса и власти, незаконное обогащение приближенных к властной группировке лиц, превращение страны в сырьевой придаток Запада и Китая".

Всё это так. Под каждым пунктом можно подписаться. Но где же причина указанных проблем? Авторы "Манифеста" утверждают: причина — "незаконная" путинская власть. И это — главная передержка и фальсификация. Что, во времена "всенародноизбранного" Ельцина всё было по-другому? Население России росло, социальное и региональное неравенство не углублялось, незаконного обогащения приближенных к властной группировке лиц не было, а сырьевой дисбаланс отечественной экономики не увеличивался?

Что, "болотным оппозиционерам" ответы на эти вопросы неизвестны или неинтересны? Что, они не знают или не хотят знать, что главной причиной всех названных ими проблем была, есть и остается криминальная "приватизация" образца 90-х годов бывшей общенародной собственности? А вовсе не то, что потом эта собственность перераспределяется различными способами между теми или иными группировками класса "новых собственников" согласно известной поговорке "вор у вора дубинку украл"? Почему лозунг реституции собственности отсутствует в "Манифесте"? Что это за странные "фигуры умолчания"? И не связаны ли они с тем прискорбным фактом, что его авторов спонсирует бывший "главный ваучер" Анатолий Чубайс, а такие лидеры "болотной оппозиции", как Борис Немцов и Владимир Рыжков, лично активно участвовали в приватизационных сделках 90-х годов? Будет ли их "свободная Россия" свободна от криминальных "новых собственников", то есть про самое главное наши "мирные антикриминальные революционеры" не говорят вообще ничего. 

Декларации о необходимости "перемен в интересах всех граждан" абсолютно верны, но при этом не конкретизированы. "Воссоздание институтов разрушенного государства, механизмов народовластия, включающих настоящий парламент, подконтрольную обществу исполнительную власть, подчиняющийся только закону суд, прокуратуру, правоохранительные органы", — не более чем благие пожелания и абстрактные словеса.

ПолуЧат ли, например, граждане России как избиратели позабытое ныне право досрочно отзывать не оправдавших их доверие депутатов на всех уровнях законодательной власти? И что такое "подчиняющийся только закону" суд? Какие механизмы гарантируют его независимость от органов законодательной и исполнительной власти? Какие механизмы будут задействованы для того, чтобы действия исполнительной власти контролировались обществом? По этому поводу не сказано абсолютно ничего.

После этого читать: "Мы считаем необходимым провести демонтаж политического устройства в рамках действующей Конституции", — даже не смешно. В рамках действующей Конституции демонтаж политического устройства провести невозможно по определению. Для этого нужно прекратить действие Конституции, нужен выход или вывод власти из конституционного поля — по типу ГКЧП 1991 года.