Где было синее море, там ныне тутовые рощи - страница 5

Толстяк даже сымитировал интонацию, с которой Сюй Цин тогда с ними разговаривала, а потом опять залился смехом.

— Мы все угодили в секту Покровителя. До сих пор удивляюсь, как тебе удалось попасть во внутреннюю секту. Тогда ты не чурался самых грязных трюков. Даже Ван Тэнфэю от тебя досталось. Помню, как ты продавал пилюли в боевой зоне. И открытую тобой лавку, эх. Но самое возмутительное то, что ты увел старшую сестру Сюй!

Монолог Толстяка заслужил ему очередной суровый взгляд от Сюй Цин, но пару мгновений спустя она звонко рассмеялась. Много веков она так не смеялась. Пока жена хохотала, уткнувшись лицом ему в плечо, Мэн Хао смерил взглядом друзей и саркастически усмехнулся.

Они продолжали делиться историями из прошлого. Лицо Сюй Цин сделалось пунцовым, и всё же её ни на секунду не покидала довольная улыбка.

Шло время. За шутками и рассказами о далеком прошлом Сюй Цин не заметила как слегка захмелела от вина. Пока Толстяк, Ван Юцай и Дун Ху продолжали шумно болтать, Сюй Цин повернулась к Мэн Хао и мило захлопала ресницами. Мэн Хао прочистил горло. Он не мог ей отказать. Обвив рукой талию жены, он притянул её к себе и страстно поцеловал.

Дун Ху громко рассмеялся, и даже обычно сдержанный Ван Юцай не удержался от смешка. Хлопнув себя по бедру, Толстяк воскликнул:

— Эх, какая жалость, что с нами нет старшего брата Чэня...

Мэн Хао на мгновение застыл, но ничего не сказал. Он решил не рассказывать им, что в действительности произошло с Чэнь Фаном. Пусть в их сердцах Чэнь Фан останется тем, кем они его запомнили. Его лучшая версия.

Разговоры и смех в кругу друзей постепенно избавляли их от гнетущей тяжести прожитых веков. В районе третьей стражи, когда их со всех сторон обступила тьма, Толстяк разжег костер. К изумлению его жен и отпрысков пятеро друзей принялись петь и танцевать.

Сколько времени прошло с тех пор, как Мэн Хао в последний раз по-настоящему расслаблялся. Он поведал друзьям истории о долговых расписках, о похождениях по планете Южные Небеса, обо всем, что с ним случилось в юности.

С рассветом все уже изрядно набрались. Толстяк схватил Мэн Хао за ногу и со слезами что-то залепетал о своих погибших женах. Потом он признался, что очень скучал по Мэн Хао и своим родителям, которые уже давно отошли в мир иной. Не забыл он поздравить друга с воссоединением со старшей сестрой Сюй.

Дун Ху и Ван Юцай буравили друг друга взглядом, а потом начали драться. Наконец выплеснув свои эмоции, оба со слезами на глазах обнялись.

— Старший брат Юцай, — выдавил Дун Ху, — я... тогда я совершил большую ошибку...

Пунцовая Сюй Цин держала Мэн Хао так крепко, словно боялась, что он исчезнет. Её глаза слегка блестели. Для неё он и вправду был самым дорогим сокровищем.

— Я люблю тебя, — внезапно сказала она и захихикала.

Он нежно гладил жену по спине, пока та не закрыла глаза и не уснула в его объятиях. В компании старых друзей он всё время улыбался. Практики не могли напиться, если они сами того не хотели. Но иногда наступал такой момент, когда надо было расслабиться. Сколь бы сильной не была их культивация, в конечном итоге они оставались людьми...

Несколько дней спустя Ван Юцай и Дун Ху ушли. Толстяк проводил сначала их, а потом и Сюй Цин с Мэн Хао. Они вновь пустились в путешествие. Подобно благословенной чете, чей брак был заключен на небесах.

Следующей они навестили Ли Лин'эр. Она стала преемницей парагона Грёзы Моря. С теплой улыбкой глядя на Мэн Хао, она спокойно его поприветствовало. Во время их беседы в ней не чувствовалось ни скованности, ни дискомфорта. Наблюдая за тем, как они уходят, она невольно задумалась... об их прошлой помолвке.

— Я искренне желаю... чтобы эту и все последующие жизни вы прожили счастливо! — прошептала она вслед Мэн Хао и Сюй Цин, медленно растворяющимся вдалеке.

В ходе путешествия по миру бабочки Горы и Моря Мэн Хао и Сюй Цин навестили многих старых друзей и знакомых. Нашлось место и слезам, и грустному молчанию. Многие из тех дружеских отношений прошлого были безвозвратно утеряны. Всё-таки Мэн Хао обрел настолько высокий статус, что они чувствовали лежащую между ними пропасть.