Где не было тыла - страница 7

Бойцы пятой роты быстро достигают балки у Белого камня. Однако противник усиливает минометный огонь. Волна наступающих накатывается на покинутые противником окопы, блиндажи, рвы и устремляется дальше. В душе каждого нашего бойца крепнет ненависть к врагу, наступательный порыв увлекает его вперед.

Мы прошли метров триста и уже поднялись на взгорок. Субботин остановился у старой, засыпанной зимним валежником воронки.

— Давай сюда коробку, — приказывает он бегущему следом за ним телефонисту и начинает налаживать связь с командиром полка.

Фашисты усилили огонь. Наши роты, зайяв мелкие вражеские окопы, ведут интенсивную перестрелку.

Я посмотрел в черные глаза Субботина и подумал: «Он, видимо, знает эту местность еще с декабрьских боев, знает, где находится злополучная высота 157,5, которую приказом командования дивизии нам надлежит занять, поэтому его движения уверенны, приказы лаконичны и продуманны».

Бой продолжался весь день, к вечеру мы продвинулись еще на несколько сот метров, заняли вражеские блиндажи и здесь решили остаться на ночь, дав отдохнуть бойцам. Выставили боевое охранение.

Лагерь проснулся, когда утренний туман уже рассеялся. С трех сторон от нас, мы это знали, располагался враг, и нужно было быть настороже. Примерно в трехстах метрах впереди находилась высота 157,5.

Командиры батальонов и рот собрались на совещание. Майор В. И. Гальченко, суровый и малоразговорчивый офицер из старых кадровиков, смотрел в сторону «заветной» высоты и спокойно курил. Его комиссар, старший политрук П. В. Новиков, невысокий светловолосый весельчак, был на этот раз серьезным.

Рядом со мной стояли командиры рот второго батальона Н. Н. Свободный и В. И. Соляник, тут же находились и политруки подразделений. Эта встреча не была совещанием — просто заместитель командира полка Л. М. Субботин должен был объявить боевой приказ: перед решительным наступлением двумя ротами овладеть сначала стоящей на пути к высоте 157,5 возвышенностью, а затем с ходу захватить саму высоту.

Через пять минут командиры разошлись по своим подразделениям. Ко мне подошли Нина Онилова и Катя Коваль. Нина, съежившись от утренней прохлады и пряча в варежку вздернутый красный носик, посматривала настороженно по сторонам. Катя, молодая, стройная, общительная, независимо стояла рядом.

— Холодно, товарищ комиссар, — сказала она, потирая ладони.

— Чайку бы горячего сейчас...

— А я бы около печки погрелась, — шутливо добавила Нина. — Мы плохо спали в этих сырых и вонючих фрицевских блиндажах…

— Товарищ комиссар, сегодня, наверное, будет жарко? — неожиданно спросила Катя и добавила: — Мы что–то далеко залезли к фрицам.

Я вынужден был предупредить их о том, что день будет действительно тяжелым, что гитлеровцы должны быть сброшены с важной высоты, которая, очевидно, достанется нам дорогой ценой.

Я посмотрел на часы — нужно было торопиться.

— Товарищ комиссар! Алексей Ефремович! — неожиданно по–граждански, дрожащим голосом проговорила Коваль. — После этого увидимся ли еще… Давайте попрощаемся…

Сцена «прощания» со стороны показалась бы сентиментальной, может быть, вызвала бы и осуждение кого–то. Но через сутки стало ясно, что прощание наше было не напрасным…

Холм, с которого гитлеровцы вели ожесточенный пулеметно–автоматный огонь, ни с какой стороны обойти невозможно. Наши бойцы, пользуясь прошлогодней высокой травой, ползли, ведя огонь по высоте и блиндажам немцев.

Н. Н. Свободный

 Ф. А. Мороз

Я оказался у пулеметчиков, братьев Пшонкиных, моих земляков. В этот момент второй номер качнул головой и свалился навзничь. Из шеи пулеметчика фонтаном била кровь, Мне пришлось взяться за ленту с патронами и помогать первому номеру. Через минуту и он вскрикнул:

— Ой, плечо! — и упал.

Свистели пули.

— Гранаты! — закричал я, вскакивая на ноги.

Цепь бойцов поднялась и ринулась вперед, бросая гранаты, на ходу стреляя из автоматов и винтовок. Холм был занят с одного броска. Вокруг блиндажа и в окопчиках лежали убитые гитлеровцы. Один из них, повиснув на щитке пулемета, большими голубыми глазами с длинными рыжими ресницами глядел в небо. Из блиндажа упорно продолжали отстреливаться. Туда полетело несколько гранат. Все стихло.