Где-то под Смоленском [сетевая публикация] - страница 2

Я столбом как стал, так и стою.

Мрак и жмуры!

Не в том дело, что знаю я этого «Серёженьку». Бабушка наверняка слышала, как ключ в замке проворачивался. Да и сам Серёженька меня почуял, у него свой дар. Идти мне к ним на кухню или не идти? Встревать в беседу или не встревать? Кажется, вопрос копейки не стоит, но поверьте — только кажется. Неспроста этот приютский Серёженька у бабушки на кухне сидит и рассказы её о войне слушает. Не к добру оно.

Ох не к добру…

Поразмыслил я и на чутьё положился. Стою тихонечко, не мешаю. Окажусь нужен — позовут.

— Идём мы с товарищем майором по лесу. И показывает он мне следы на земле. Следы волчьи, а величиной — как медвежьи. «Это, — говорит, — Ириша, оберст. Он чёрным волком перекидывается. Увидишь его — не стреляй. Его пули не берут. Только позицию свою зря обнаружишь». А я, Серёженька, снайпером была. Никто крепче меня пули не заговаривал. И знал об этом майор, оттого и предупредил… «Такие, — говорит, — как он, по штабам сидят, на передовую не лезут. Но этот из другого теста. Сам в разведку ходит, фрицев своих бережёт. Надо нам, Иришенька, с ним справиться».

— Как же? — спрашивает Серёженька.

А сам, слышу, аж замирает.

— Сказал майор, что привезут мне из Москвы, из Кремля пулю благословенную. Броневик самого товарища Ленина перелили на эти пули. Вроде и много их, а поглядишь — каждая на счету. Второй пули у меня не будет.

— А вы?

— Молодая была, лихая. Сказала, что больше одной мне и не нужно… Долго мы готовились, Серёженька. С двенадцати республик собрались добровольцы. Надо было фрицев боем связать, выманить оберста. И поначалу-то шло по задуманному. А потом… Долго рассказывать. Вышел чёрный волк нам навстречу. Никого страшнее я в жизни не видела. А у него свой план был. Охотился он на моего майора. Шквальный огонь вели по оберсту, только шерсть проредили. И схватил он майора за горло… Я вскочила, забыла обо всём, целюсь — да боюсь в майора попасть!

— Что же случилось?

Тихо стало. Слышу единственный стук лёгкий: бабушка чашку на блюдце поставила.

— Был у нас в части шофёр Мурат, узбек. Старенький совсем. Тоже добровольцем вызвался. Мы думали, он техномаг, никто не сомневался даже, не спрашивали… Очень он машины хорошо понимал, особенно грузовики. По любой распутице мог провести, как по твёрдой дороге. И вдруг Мурат перекидывается в гигантского белого алабая. Бросился он в атаку, отбил майора, да ведь старый, силы уже не те, вот-вот задавит его волк… «Стреляй, Ириша! — кричит мой Ваня, сам в крови весь, — стреляй, милая!»

Молчит Серёженька. И я стою, дыхание затаив. Целую минуту молчали. Потом бабушка закончила:

— Всадила я ленинскую пулю волку в самый череп. Долго потом майора в госпитале кроили, но выходили. А Мурата не спасли. Сердце подвело, умер он во время операции. Наградили его посмертно. Я потом письмо написала его семье, всё рассказала как было. Дочь его старшая оказалась шаманка большой силы. Ответила, что отец её всё наперёд знал… Героические были люди, Серёженька, теперь таких уж не делают.

Тут настал час Серёженьке отвечать. Я это понял — и он тоже. Собрался он с духом и говорит:

— Спасибо вам большое, Ирина Константиновна, что вы мне эту историю рассказали. Для меня это очень важно. Но вы не просто так об этом заговорили. Есть тому особая причина.

Голос его твёрдый, ясный: я оценил.

— Верно, — говорит бабушка, — причина особая. Коля! Да что ты стоишь там на половичке, как неродной. Иди к нам, чаю себе налей.

И Серёженька вторит:

— Здравствуйте, Коля, очень рад! Как ваше здоровье?

Усмехнулся я. Послушался бабушку, разулся, на кухню прошёл. Достаю чашку из буфета. Сейчас услышу, что за причина. Гадатель из меня аховый, но и так чую: дело недетское будет. Серьёзное дело.

— Два дня тому, мальчики, поехала я навестить моего майора, — говорит бабушка. — Уж, думаю, в последний разочек. И сама я старуха древняя, и ему срок отпуска в могиле выходит. Скоро призовёт его небесный командующий. Может, ангельские погоны выдаст, а может, обратно на землю отправит, приглядывать за людьми. Да только будет это уже совсем другой человек…