Гэкачеписты - страница 2

Но куда важнее была потеря отцом работы – его вместе с другими работниками обкома вывели из здания под улюлюкающие крики собравшейся толпы. В одну минуту обнулилась вся его предшествующая комсомольско-партийная карьера, и в 46 лет надо было все начинать сначала и как-то кормить семью. Тогда я этого не понимал. Напротив, в душе я был рад, что наконец-то никто не сможет назвать меня «сынком партийного работника», что нависало надо мной как проклятие, особенно в последние три года, когда партию стали поносить все кому не лень, и я чувствовал себя как еврей в нацистской Германии в первые годы нацизма.

После трех дней ГКЧП страна кардинальным образом изменилась. Запрет КПСС – станового хребта советской империи – означал ее кончину, и через четыре месяца она исчезла с лица земли.

Сегодня, спустя почти 30 лет после описываемых событий, история с ГКЧП воспринимается не так серьезно. Многие современники о ней уже забыли, а для молодого поколения она и вовсе не существует. В поведении людей, «не замечавших» переворота в Москве и живших своей привычной жизнью, я вижу больше житейской мудрости, нежели в моем исступленном состоянии юноши, не умудренного опытом. Ныне действия ГКЧП представляются мне лишь эпизодом, хотя и ключевым, в трагическом распаде страны.

История распада СССР представляет собой уникальное событие в мировой истории. Огромная империя рухнула всего лишь за шесть с половиной лет в результате действий его верховного руководства. Советскому Союзу ничто не угрожало извне. В 1985 году, когда к власти пришел Михаил Горбачев, в стране отсутствовала внутренняя оппозиция – диссиденты в основном были разгромлены, Александр Исаевич Солженицын находился в изгнании в Америке, а Андрей Дмитриевич Сахаров в ссылке в Горьком. Именно генеральный секретарь ухитрился своими руками создать себе оппозицию – вопреки собственным намерениям, а экономические реформы, призванные поднять народное хозяйство, обрушили его.

СССР в 1985 году выглядел невероятным явлением. В нем жили люди, которые не представляли себе иного существования. Да, они были многим недовольны, в первую очередь постоянным дефицитом товаров и продовольствия, но в целом не видели альтернативы системе, которая худо или бедно давала работу и крышу над головой и не допускала голода.

За три поколения советского времени историческая память об имперской России до 1917 года была полностью утрачена. Перемен хотели, но именно в рамках сохранения привычных порядков. Та жизнь, которая по меркам любого иного общества воспринималась бы абсурдной, самим жителям СССР представлялась в основных своих чертах вполне нормальной. Но что это была за жизнь?

В магазинах имелся лишь самый элементарный набор продуктов, гарантировавший невозможность голода, но не более того. Сельское хозяйство было вопиюще неэффективным – и это видели все. Десятки миллионов школьников, студентов, научных работников, инженеров, рабочих, солдат ежегодно отправлялись в деревню для помощи в работах. Но все равно – мяса в магазинах практически не бывало, а зерно миллионами тонн закупали за границей. 90 процентов картофеля – основной пищи советского человека – выращивалось на приусадебных участках. Потребительские товары были низкого качества, и их приобретение также превращалось в охоту. Говорилось «достать», а не «купить». Любая модная вещь являлась дефицитом по определению – от дубленки до магнитофона, от автомобиля до мебельной «стенки».

Помимо нехватки продуктов и товаров, остро стояла жилищная проблема – жилья не хватало, и семьи ютились по три поколения в маленьких квартирах. Миллионы семей, особенно в частном секторе, были лишены канализации и водопровода. Десятки миллионов людей проживали в бараках, общежитиях, коммунальных квартирах.

Молодежь раздражало отсутствие доступа к популярной музыке и фильмам, вообще к современной западной массовой культуре и к модной одежде. Собственно политической цензурой были недовольны лишь немногие, равно как и подавлением религии, вытесненной на обочину жизни общества. Вспоминаю, что впервые я взял в руки Библию в 18 лет, в 1989-м, да и то, как я теперь понимаю, это было одно из протестантских изданий.