Гелен Аму. Тайга. Пионерлагерь. Книга первая - страница 8

Резко, в стыдном порыве развернулась от Валевского и Викуше в грудь с разгону угодила, то есть Виктории Павловне Горленко, нашей директрисе попала прямо в крепкие лапы. Она же, не прекращая своего движения вдоль каравана автобусов, прихватила и меня, идет и подволакивает за собой, не сбавляя упорного шага. Женщина она не шибко высокая и не крупная вовсе, но такая тугая, основательная в действиях и во всей своей красе, холеная, в ладном костюме, на каблучищах, рубящих плитку под ногами, волосы гладкие, губы вишневые. Королева! Но мы зовем ее Викуша, и она знает об этом, постоянно у всех непроизвольно выпархивается, и, видимо, ей это как-то льстит, такая мягкость в имени, но на деле то чистый сарказм, она ж «танкер», а не баба. Скандальная тетя встрепенулась на фоне Викуши, тут и проявился весь ее привокзальный вкусовой стандарт, она как буфетчица деревенской станции в своем пергидроле, выстроенном парикмахерским разумом в башню на голове, в чем-то масляно-кричащем, хотя, клянусь, от нее так и несет деньгами, связями и влияниями на простых смертных. Но до Викушиных горизонтов она явно «не долетит», вот и стоит, разинув рот, идеи ее пропечатывающего образа поспешно слизывает.

Тетя осталась позади в пыли королевских стоп, а меня все волокут и подволакивают сильные цепкие пальцы в красных резцах. Это Викуша меня тащит до «малышового» отряда, – запоздало поняла я, обреченно, прямо скажем. Ну вот, всегда так, наши будут общаться, знакомиться с новенькими, а я опять все пропущу, и ни парней тебе, ни свиданок на все лето, потому что все уже повлюблялись и свои сердечные интересы повыстраивали еще по дороге! И знаю я, о чем говорю, в том году со мной так все и было. Потом просидела весь сезон с тушью художественной в руках, все плакаты рисовала да другой фоновой деятельностью занималась, а за руку меня никто так и «не держал», «не тискал» и «не обнимал», и Ванька Ветров не считается! Ну что это такое! Но возражать «королеве» у меня не хватит ни сил, ни наглости, да и недальновидно это, а то она вообще испоганит мне весь сезон, ей ничего не стоит.

– Зарецкая, едешь с этими «малышовыми» до самого лагеря, вожатые, практикантки из «педагогического», уже схлопнулись, а лишних людей у меня нет, сама понимаешь, так что вот… Давай, грузи это ревущее «стадо», а то мы отъехать из-за них никак не можем, кошмар какой-то, – Викуша сбросила меня у «двенадцатого» отряда и ушла.

И, действительно, другие отряды уже погрузились в автобусы и светились ожиданием сквозь лупоглазые окна, но так легко никогда не случается с «малышовым двенадцатым» отрядом. Дети настолько малы, что родители как бы все еще не решились, а стоит ли их отправлять навстречу таким опасностям и в такую даль, куда не сорвешься и не прибежишь спасать свое чадо. Этот комплекс к моменту отправления становится стадным, разлепить рыдающие кучки девчонки-вожатые уже никак не могут, очаги вспыхивают то тут, то там, а будущие советские преподы вообще потеряли контроль над ситуацией, на их лицах выразилось полное отсутствие признаков борьбы. И что тут делать мне? Секунду собираюсь с духом… После гибели мамы у меня сформировался хронический спазм в теле при любой публичности, я дико зажатая, внешне вообще никак не выражаюсь и не самоопределяюсь, поэтому меня и в команду «Фестиваля» столько лет не берут. Так что мне нужно себя как-то основательно убедить открыть рот и привлечь внимание темного хаосного сгустка, а караван все стоит, и помощи в прогнозах никакой не предвидится. Ну почему я! Руки вспотели… то, что я такая ответственная и мной можно затыкать организационные дыры, еще не значит, что я без мегафона смогу орать тут на всю площадь! Но я заорала:

– Товарищи родители! Внимание! Прошу вас взять багаж вашего ребенка и передать его к задней двери автобуса! «Караван» отправляется! «Октябрята-орлята»! Постройтесь все у передней двери! «Мокрых лягушат» в нашем отряде больше нет! Девушки вожатые, примите группу по списку и усадите детей в автобус!

И ни один малыш не захотел остаться «мокрым лягушонком»! Все вдруг ладно зашевелилось, и темное кучковатое пятно стало само себя выстраивать во что-то действующее, а я не сбавляла темпа, не дала проявившейся логике расхолаживаться: