Генерал-фельдмаршал Голицын - страница 70
Через день драгуны и казаки под водительством миргородского полковника Данилы Апостола были уже у стен Дерпта или Юрьева, как назван был сей град еще его основателем, великим киевским и новгородским князем Ярославом Мудрым. В великом страхе шведы сами подожгли посады, а с бастионов открыли столь сильную пушечную пальбу, что передовые русские разъезды повернули назад.
Донесение в Москву о славной виктории под Эрестфером Борис Петрович по боярской родовитой семейственности послал со своим сыном Михаилом, дабы царь отметил и обласкал его первенца. Расчет был верный — Михаил за радостное известие получил долгожданный чин полковника, заслуженный еще за победу при Репиной мызе, и высокую царскую милость. Но более всего царь на радостях от первой большой виктории в открытом поле над дотоле непобедимыми шведами даровал наград самому Борису Петровичу. Победитель при Эрестфере получил сразу чин генерал-фельдмаршала и орден Андрея Первозванного. «И для такой великой радости, — записал в дневнике современник, — прислан был с Москвы во Псков к боярину-Борису Петровичу Шереметеву с милостивым царским словом и золотыми Александр Данилович Меншиков».
Перед царским фаворитом Борис Петрович долго любовался на доставленный ему в награду портрет царя, усыпанный бриллиантами, поцеловал его и говорил Меншикову со слезой, что дале служить государю он будет с еще большим усердием и ревностью.
— А Петр Алексеевич желает тебе новых викторий! — кратко ответствовал Александр Данилович, в глубине души страшно завидовавший удачливому полководцу и поклявшийся со временем достичь тех же чинов и наград.
Во Псков Борис Петрович вступил яко римский триумфатор. Впереди везли взятые шведские знамена и пушки, вели сотни пленных.
За ними маршировали победные пехотные полки. А перед конницей гарцевал сам Борис Петрович, сияя боярской броней. У Рыбинских ворот Бориса Петровича встретил псковский митрополит Иосиф с живоносными крестами и святыми иконами.
Здесь боярин с коня слез и бронь служилую снял, после чего перекрестился перед иконами и подошел к митрополиту за благословением. В соборе состоялся праздничный молебен, и Борис Петрович со слезами умиления слушал сие молебное пение.
После на генеральском дворе устроен был пышный праздник, на коем были все генералы и полковники. Троекратно салютовали пушки со стен.
Начальным людям Меншиков раздал царскую награду золотыми червонцами. Всем же солдатам и драгунам было дано по рублю. Еще более пышный праздник в честь первой победы над шведом состоялся по приказу царя в Москве, где для такой радости на Красной площади были построены государевы деревянные хоромы для гостей и зажжен праздничный фейерверк. Петр хотел всех убедить в важной истине: и мы можем бить шведов!
В честь победы при Эрестфере сочинены были даже вирши, в коих царский Орел одолевает шведского Льва, а победитель восхищает всю Европу.
Впрочем, весной 1702 года победитель при Эрестфере еще и сам побаивался своей печальной виктории: как бы не аукнулась его победа в главной шведской армии, стоявшей в Курляндии, от которой до Пскова было всего несколько переходов. И в марте 1702 года Шереметев запрашивает царя: «Как весну нынешнюю весть, наступательно иль оборонительно?» И Петр понимает сомнения своего полководца, ведая, что одно дело — сражаться с отдельным неприятельским корпусом и совсем другое дело — со всей шведской армией. Потому царь отвечал осторожно: «С весны поступать оборонительно».
— И только когда стало Петру известно, что Карл XII уходит к Варшаве, посчитав победу Шереметева под Эрестфером большой случайностью, Петр пишет своему фельдмаршалу, что настал «истинный час».
Победы Шереметева в Эстляндии и Лифляндии и разгром корпуса Шлиппенбаха позволяли теперь Петру I сосредоточить все свое внимание на завоевании «земель отич и дедич», земель по Неве. Петр I вернулся осенью 1702 года к тому стратегическому явлению, которое он наметил еще до начала войны. На Неве Петру I предстояло взять две шведские крепости: Нотебург (бывший новгородский Орешек) и Ниеншанц.