Генерал и его армия. Лучшие произведения в одном томе - страница 7

Уже в Нидернхаузене отец рассказал мне трагическую историю, случившуюся, когда Наташе было шестнадцать лет. Он упомянул об этом, когда мы заговорили о клонировании людей: «Никакое клонирование не вернет мне мою Наташеньку, такую, какой она была, после пережитого испытания… Она однажды вернулась из школы и увидела своего отца в петле, и никто не узнал, почему он это сделал… – И добавил: – Клонирование могло бы мне вернуть красивую куклу, но души моей Наташи, ее души, перенесшей большие испытания, мужественной, ранимой, преданной – никто бы не смог повторить…»

Она несколько раз была замужем, вторым ее мужем был великий «грустный клоун» Леонид Енгибаров. К нему отец относился с большим пиететом и даже гордился, что Наташа была за ним замужем. Он говорил, что судьба «грустного клоуна» типична для нашей страны – его недооценивали при жизни, мало выпускали за рубеж работать, всем заправлял тогда «солнечный клоун» Олег Попов, который интриговал против Лени (так, по крайней мере, говорил отец со слов Наташи). Постепенно Леонид спился. И умер молодым, очень рано, в 1972 году, в самый разгар страшных московских торфяных пожаров. Судьба, похожая на судьбу Высоцкого, которого отец тоже знал в молодости.

Наталья Кузнецова была известным критиком, писала статьи, которые после ее смерти отец собрал в книгу и на свои деньги издал. Лев Аннинский называл Наташу «серебряным перышком эмиграции».

Она была необыкновенно предана отцу, оберегала от любых неприятностей и от людей, которые могли бы ему повредить. Настоящая боевая подруга, говорил про нее отец. В Германии, если кто-то хотел встретиться с отцом, должен был пройти ее контроль, и она решала, допустить ли до «тела» нежданного гостя. Она не дала отцу встретиться с Ильей Глазуновым, который хотел написать его портрет, – а жаль… Отец был Наташе вместо ребенка, она не стала заводить детей, чтобы больше времени уделять своему Жорику. Ему нравилось это имя, и я по его просьбе так же стала его называть…

Из аэропорта мы приехали в Нидернхаузен, закинули вещи в квартиру и поехали покупать продукты в ближайший супермаркет в Висбаден – в Нидернхаузене отец почему-то не покупал продукты. Мы ходили по магазину, кидая продукты в коляску, затем в честь моего приезда отец добавил к ним джин, тоник и грейпфрутовый сок.

«Я научу тебя делать “коктейль Владимова” – один стаканчик джина, один – тоника и два – грейпфрутового сока», – объяснил он мне. А потом жадно прислушался – по магазину шла русская пара и что-то оживленно обсуждала.

«Знала бы, ты, как мне не хватает русской речи, я к немецкому я так и не привык – все-таки я оказался за рубежом в пятьдесят один год, это очень много для привыкания к чужому языку. Ну, есть, конечно, небольшая диаспора во Франкфурте, с представителями которой мы с Наташей, общались, но этого слишком мало. Так что в основном мы варились в собственном соку. Наташа хотя бы общалась с людьми, когда записывала свои выступления на радио “Свобода”, я же после ухода из “Граней” стал мало видеть людей. Поэтому нам так нравилось, когда приезжал кто-нибудь из России, например, когда приезжал Лёва Анненский с Шурой. Ты знаешь, я постоянно покупаю во Франкфурте диски с вашими нынешними фильмами. Из недавних мне очень понравились “Окно в Париж” и “Особенности национальной охоты”, я их смотрел раз двадцать, не меньше и наслаждался языком. Надоели немцы с их скучными новостями и бесконечными шоу для домохозяев, для бюргеров с пивом в руках».

От этих слов на меня пахнуло таким застарелым одиночеством! Стало его безумно жалко. Позднее отец сказал, что по приезде в Германию лет пять не мог писать – так давили тоска и сожаление, что уехал, что не дождался краха империи, оставалось каких-то восемь лет. Поэтому и «Генерала» он писал так долго, почти пятнадцать лет, хотя начинал собирать материалы еще в России. Кроме невероятной писательской тщательности здесь была еще и жуткая ностальгия…

Отец очень переживал, что не был во время августовского путча 1991 года в Москве, что в самый интересный период, период коренного перелома, слома строя, не был в своей стране, со своим народом. Он называл ликвидацию путча 1991 года «августовской революцией». В этом было много наивной романтики – отец почти пятнадцать лет прожил в Германии практически безвылазно, не считая коротких поездок по Европе. Один раз с Наташей они ездили в Париж, где он с удовольствием общался со своим другом, замечательным писателем-фронтовиком Виктором Некрасовым, автором романа «В окопах Сталинграда». Тот много лет жил в Париже, прекрасно знал французский. Они вдвоем с отцом много гуляли по Парижу, причем Некрасов в совершенстве знал все питейные заведения французской столицы, и во время своих долгих прогулок они обошли их все. Там же отец встречался с Максимовым, Синявским и Галичем.