Генерал Коммуны - страница 3

Домбровский укрепился в Нейи и следующей же ночью вместе с членом Коммуны Верморелем переправил два монмартрских батальона на левый берег Сены. Обойдя версальцев, он врасплох напал на них в Аньере. Он гнал их оттуда, захватывая пушки, железную дорогу, бронепоезда. Немедленно пустил в ход все орудия и открыл навесный огонь по нарядным домикам Корбвуа, откуда во всю прыть улепетывала конница генерала Галифэ. В это же время второй отряд Домбровского после нескольких часов боя взял огромный замок Бэкон, возвышавшийся над железной дорогой.

Итак, Домбровский был уже на левом берегу Сены и, развивая наступление, хотел двигаться к форту Мон-Валериан — главному прикрытию Версаля с севера. Но Клюзере категорически отказал Домбровскому в поддержке, дав понять, что не доверяет этому «польскому выскочке». Драгоценное время было упущено, версальцы оправились и бросили навстречу Домбровскому свежие дивизии. Началось невиданное двухнедельное сражение, батальоны защищались от корпусов, двести пятьдесят коммунаров в замке Бэкон выдерживали непрерывные атаки трех полков. Ряды коммунаров редели. Убитых заменяло лишь мужество товарищей.

Еще более тяжелое положение складывалось на южном участке фронта, у генералов Коммуны — Врублевского и Ля-Сесилия.

Главный удар версальцы сосредоточили на форте Исси. Падение этого форта открыло бы им путь к Парижу.

Последние полторы недели гарнизон форта воевал в немыслимых условиях. Четвертого мая комендант форта Рист записал:

«В нас стреляют разрывными пулями. Казематы полны трупов. Больничный омнибус приходит каждый вечер, мы его набиваем ранеными, сколько влезет. По дороге версальцы, несмотря на красный крест, осыпают омнибус пулями…

Съестных припасов почти не осталось. Наши лучшие пушки скоро замолчат, потому что нет снарядов. Два начальника батальонов отправились к Росселю. Он заявил им, что вправе расстрелять их за то, что они покинули свой пост. Они рассказали, в каком положении мы находимся. Россель ответил, что форты защищают штыками, и цитировал военных классиков. Однако обещал подкрепления».

Подкрепление прислано не было. Приказ Росселя, назначенного несколько дней назад военным делегатом вместо Клюзере, блуждал по канцеляриям штаба. Многовластье раздирало молодой военный аппарат Коммуны. Отсутствие в самой Коммуне единой воли, единой партии порождало губительную путаницу и в армии. Центральный комитет Национальной гвардии пытался управлять армией помимо Совета Коммуны. Артиллеристы имели свой Комитет. Комитет общественного спасения назначил Домбровского командующим, военный делегат отменил это решение. Версальские агенты раздували неурядицу. Седой Биллоре, член Коммуны, с горечью сказал Домбровскому: «Наше военное управление — организованная дезорганизация».

Шестого мая комендант Рист роздал защитникам Неси последний ящик сухарей. Осколком убило последнюю лошадь, ее тут же освежевали и стали жарить кусочки конины на кострах, потому что кухня была разбита. Люди ослабели, некому было подбирать убитых. Солнце палило как в июне, и трупный смрад душил живых. Снаряды версальцев безостановочно кромсали, жгли, рушили измученный клочок земли, называемый Неси.

Но по-прежнему на требования сдаваться форт отвечал насмешками. Снова и снова после канонады версальские солдаты видели сквозь рассеивающийся дым над грудами разбитого камня бледные насмешливые лица коммунаров.

Темных овернских крестьян охватывал суеверный ужас. «Это дьяволы, а не люди», — говорили они своим офицерам, отказываясь идти в атаку. Версальское командование вынуждено было каждую ночь менять части под Исси.

Двести орудий со всех окрестных высот вели огонь по форту. Всякое сообщение с фортом было прервано.

Над Коммуной нависла грозная опасность.

Первое за время Коммуны военное совещание происходило в голубой комнате, увешанной пропыленными гобеленами. Было душно. Командиры шумно толпились у столика с лимонадом, но под мрачно-нетерпеливым взглядом Росселя разговоры быстро смолкали. В желтом свете оплывающих свечей даже вышитые румяные пастушки казались строгими и встревоженными. Никто из адъютантов не имел права входить в голубую комнату. Совещание было строго секретным. Генерал армии Врублевский неумело снимал щипцами свечной нагар. За длинным столом рассаживались генералы Ля-Сесилия, Эд, Бержере, начальник Главного штаба, начальники штабов армии и некоторые из командиров легионов. Совещание открыл Россель. Он сказал, что собрал командиров армии по просьбе генерала Домбровского, которому и предоставляется первое слово.