Генеральная проверка - страница 37
— Армия, — рассеянно сказал Димитров, — у нее свои дела.
— Это верно, — согласился полицейский. — Военная тайна!
— Вот-вот! А сейчас до свидания, поздно уже. Завтра с утра на работу…
— Я извиняюсь! — Полицейский загородил им дорогу. — Отпустить вас мне никак невозможно. Приказ. Бабу могу освободить, а тебя нет.
— Послушай, друг, я — депутат! И удостоверение мое ты видел! Ты что, болгарского языка не понимаешь?
— Болгарский я понимаю, но она-то ведь не депутат!
— Пошел ты к черту! — Димитров оттолкнул его винтовку. — Это я тебя могу арестовать, а не ты меня, понял?
— Кто? Ты? Арестовать меня? Меня? — закричал полицейский.
Потом он стал свистеть и махать рукой проезжавшим мимо грузовикам. Но машины не останавливались. Тогда полицейский выбежал на середину проезжей части улицы, поднял винтовку и принялся кричать: «Стой! Стой!» Наконец один из грузовиков остановился, из кабины выпрыгнул молодцеватый офицер и подошел к полицейскому:
— В чем дело?
— Господин капитан…
— Ты не из шестого ли участка?
— Так точно, господин капитан!
— Так мы же вас всех переловили еще полчаса назад.
— Никак нет, господин капитан! Я здесь, на посту.
— Вот оно что!.. Солдат!
Из крытого брезентом кузова спрыгнул вооруженный солдат.
— Слушаюсь, господин капитан!
— Чуть было не упустили!
— Господин капитан.. — бормотал полицейский.
— Живей, живей.
Солдат сгреб в охапку маленького человечка вместе с винтовкой и поволок его к грузовику.
— Вы свободны, — обратился капитан к Димитрову и Любе. — Спокойной ночи!.. — И, отдав им честь, снова залез в кабину грузовика.
Взревел мотор. Свет фар прорезал темноту, грузовик тронулся, а за ним и вся колонна машин.
— Что здесь происходит? — удивленно произнес Димитров, когда машины отъехали.
— Ничего не понимаю! — ответила Люба.
Они еще долго стояли у края тротуара, глядя на грузовики, проносившиеся мимо них с грохотом и слепившие их светом своих фар.
14
Выпив кофе, генерал и его друзья снова уселись вокруг стола и принялись составлять прошение. Журналист медленно стучал на старенькой пишущей машинке «Адлер».
— Восклицательный, знак поставили?
— Поставил, профессор.
— А «ваше величество» написали?
— «Ваше величество» написали… Только, по-моему, слово «прошу» перед словами «ваше величество» нужно писать с большой буквы.
— Господин Смилов, пишите сначала «ваше величество», а потом «прошу ваше величество».
— Получается тавтология.
— Пускай получается! — разозлился профессор. — Это протокол, а не передовица для вашей газеты! Пишите, что я вам говорю!.. «Ваше величество! Прошу ваше величество принять и одобрить отставку… добровольную отставку кабинета министров Александра Стамболийского».
— О какой добровольной отставке может идти речь, профессор?.. Мы их выметаем железной метлой, а вы говорите о добровольной отставке!
— Возможно, потребуются мотивы.
— Господин профессор! Господин профессор! — прибежали из соседней комнаты Бобошевский и Моллов. — Вот указы! Мы их отредактировали.
— Браво, господа! — похвалил их профессор. — Читайте, а мы послушаем!
— «Указ номер один, — начал читать врачанский адвокат. — Мы, Борис Третий, милостию божией и народной волею царь болгар, по предложению нашего председателя совета министров, представленному нам в его докладе номер один от девятого июня тысяча девятьсот двадцать третьего года, постановили и постановляем…»
— «Постановили и постановляем» у вас написано с красной строки? — поинтересовался журналист, продолжая стучать по клавишам машинки.
— С красной, с красной, редактор! Читай дальше, Цвятко!
— «Постановили и постановляем… Пункт первый. Принять отставку председателя совета министров, министра иностранных дел и религиозных культов господина Александра Стамболийского».
— Так.
Стук пишущей машинки прекратился. С улицы донеслась пулеметная очередь. Все вскочили с мест и повернули головы к окну.
— Спрячьте бумаги, господа, — приказал генерал, — и погасите свет!
Снова послышались выстрелы. Затем раздался взрыв гранаты.
— Без паники, господа! Прошу всех лечь на пол!
— Но, господин генерал…
— Быстро, быстро!
Более молодые и ловкие юркнули под стол, а врачанский адвокат и Смилов втиснулись в камин, надеясь, что там их не достанут осколки. Генерал укрылся за колонной в передней, а полковник Вылков сел на пол под окном. В наступившей тишине послышался резкий стук в парадную дверь. Ручка двери подрагивала от частых нервных ударов.