Генетический взрыв - страница 16

Елки, холодает… Избаловался я что-то на югах, забыл уже, что такое настоящий холод. Нет, это все голод виноват.

Маслянистое озерцо вокруг риса подсказывало, что было бы очень неплохо вымакать его ломтями хлебушка, но ждать не было сил. Обойдусь без прикусок и овощей. Набирая плов полной ложкой, я запихивал в рот в меру суховатый жирный рис и чувствовал, как в мой измученный организм вновь возвращаются все радости бытия. А тут и колбаску принесли. Плитки покрытия задрожали под колесами самой настоящей тачки, Алмаз быстро выгрузил кольцо домашней свежекопченой и укатил к жаровне.

– Торопится, басурманин, опять что-то жарить будет, колдун кулинарный, – тихо сообщил староста, разглаживая пышные усы. – Целые сутки старается, наши проглоты жрут, как голодающие беженцы. Хоть шашкой отгоняй.

Доценко долгое время настаивал, чтобы его считали казаком, поминая потомственность и геройскую родню, даже позывной такой хотел себе взять. Только похож он больше не на казака донского, а на варнака, так в Сибири называли – а кое-где называют и сейчас – бродяг мутных да сидельцев-каторжников, в том числе и беглых. Тех, что сразу после отсидки берутся за воровское да разбойное дело.

Еще он мне напоминает… старосту. Главу крепкой старообрядческой общины где-нибудь в затерянной енисейской деревеньке. Я ему предложил взять позывной «Кержак» – обиделся поначалу, но так, шутейно. В конце концов, этот колоритный мужик большую часть жизни провел в Сибири за Енисеем, в Якутии и Забайкалье. Через двое суток он сам вышел на связь, представившись в эфире именно так.

Схватив колбасу, я смачно надкусил ее посредине, да так, что сразу развалил невообразимо вкусный круг пополам. Какая свежая!

– Так что, можно рассказывать?

– Давай, Саня, теперь не подавлюсь. Не, пока не наливай.

Себе он налил. Хлопнув рюмашку, староста толстым пальцем выудил из казана рисовый шарик, закусил и начал:

– Черные у твоих в Адлере нашкодили крепко… Сожгли радиоузел. Полностью, даже антенны нет. До сих пор связаться не можем, значит, не починили.

Я застыл, потом сложил половинки колбасы вместе и бережно положил их на стол, хвостик к хвостику.

– Вот падлы… Откуда сведения?

– Гонец приезжал ко мне третьего дня.

– Кто именно? – быстро спросил я.

– Армянин лет пятидесяти, невысокий. Зовут Ноем.

– На чем приехал?

– Белая «Санта», вся такая тюнингованная, блестящая, стекла черные по кругу… Но без лифтовки.

Точно, это был Ной на своей «Санта-Фе».

Восьмое правило армянина: у армян свой взгляд на тюнинг. Не важно, какой у тебя автомобиль, но он должен быть с литыми дисками и тонировкой наглухо. В салоне иконки, крестики и армянский флаг – обязательны.

– Он один был? Что рассказывал?

– С пацанчиком, совсем еще мальчишкой, похоже, сын. Почти ничего не рассказал, торопился очень, деловой до невозможности. Даже обедать не стал, обратно умчался. Говорил, что в центре никого не обнаружил.

Ага, узнаю нашего дядюшку Ноя… Такое поведение регламентируется одиннадцатым правилом армянина: постоянно выглядеть занятым чем-то адски важным. Если никаких дел нет, то следует носиться туда-сюда, непрерывно звонить по телефону, отмахиваться с озабоченным видом и тяжко вздыхать, дабы создавать видимость того, что именно армяне тут всю мазу держат.

Значит, пять дней назад моя община была цела.

– Двух человек убили в Адлере, – стукнул мне в мозги Доценко. – Кого конкретно, не знаю.

– Суки… Сань, ехать мне надо.

– Не дури, Гарик! Куда ты в ночь собрался, нарваться хочешь? Я этому Ною трансивер подарил, не оставишь ведь в беде! Позавчера они с нами связались, – дополнил староста, нагибаясь и доставая из-под стола просторную брезентовую куртку. Накинул на плечи и сразу стал классическим геологом-романтиком, который жизнь учил не по учебникам. Молоток в руки – и на склон.

– Живы!

– Ага. Антенну новую ставили. Правда, у них сразу что-то там рухнуло.

Теперь уже и я приложился к стопочке, а староста продолжал вводить меня в курс событий:

– Оно ведь как было? Только вы отъехали к соседям, как тут и началось, ближе к вечеру, словно леший их послал… Я, когда получил донесение с вышки, то не поверил сперва, велел связаться с другими наблюдателями. Тарелок было штук тридцать, если смотреть по всему горизонту.