Генрих V. Принц-плейбой ставший королем-воином - страница 28

Генрих был проницателен в своем построении войск, что, несомненно, было результатом разведки накануне битвы. Возглавляя меньшую армию, он занял оборонительную позицию, даже если ему пришлось сделать первоначальный шаг вперед на новую позицию, чтобы спровоцировать французов на атаку (еще один признак того, что они все еще надеялись на прибытие подкреплений). Он командовал центральной баталией. Все рассказы подчеркивают его личную доблесть: его брат Хамфри во время боя был повержен на землю, но король стоял над ним, чтобы защитить его, пока его не отвели в безопасное место. Генрих полностью участвовал в сражении, подавая пример своим войскам. Его дядя Эдуард, герцог Йоркский, командовал авангардом, первой английской баталией, которая приняла на себя основную тяжесть французской атаки; герцог при этом пал в бою. Арьергард находился под командованием Томаса, лорда Камойса, который был женат на представительнице королевской семьи, и который, будучи опытным 65-летним воином, смог удержать строй и дисциплину своих войск в ожидании атаки.

Замедлив движение, французские латники стали легкой мишенью для англичан. Даже лучники, несмотря на отсутствие у них оружия, могли подобраться к сгрудившимся французам и использовать все, что попадалось под руку — молоты, топоры и кинжалы — для того, чтобы расправиться с людьми, которые при других обстоятельствах были бы слишком хорошо вооружены, чтобы они могли бросить им вызов. Как следствие, другие французские баталии, видя, что происходит, просто покинули поле боя. В этом контексте численность французской армии была несущественна, поскольку далеко не все приняли участие в битве. Генрих посчитал битву выигранной и разрешил своим людям искать пленных среди куч французов. Прошло достаточно времени, чтобы пленные были собраны и отведены в тыл. Но в какой-то момент — мы не знаем точно, через сколько времени — раздался крик, что французы собираются предпринять новую атаку. Вероятно, это было запоздалое прибытие герцога Брабантского. Генрих понял, что его армия не в состоянии вновь собраться для боя. Люди уже сняли шлемы и перчатки и находились не в строю. Поэтому он приказал перебить пленных. По воспоминаниям Жильбера де Ланнуа, который в 1415 году был камергером Филиппа, сына герцога Иоанна Бургундского:

Каким бы бессердечным ни казался этот поступок (по другим источникам, пленных убивали и оружием), Генрих был поставлен в уязвимое положение. Чтобы защитить своих людей, он должен был действовать быстро и решительно. Ни один современный источник не критикует его решение убить пленных. Все источники, кроме одного, связывают его решение с реальной опасностью новой атаки французов. (Исключением является ссылка летописца Пьера Фенина на нападение на английский обоз, событие, которое, безусловно, имело место, но на начальной стадии сражения, что привело к потере, помимо прочего, некоторых личных вещей самого короля). Было полностью признано, что ни один полководец не может подвергать опасности свою собственную армию: французских и кастильских пленных португальские командиры приказали убить во время битвы при Альжубарроте в 1385 году, когда посчитали, что новая атака неизбежна. Генрих также не мог допустить, чтобы у него отняли уже одержанную победу. Это также объясняет, почему он быстро покинул поле битвы на следующий день и сохранял оборонительную тактику на марше к Кале, которого он достиг 29 октября.

Для многих сегодня битва при Азенкуре является главным достижением Генриха. Однако вряд ли это была решающая победа, как при Пуатье (1356), в которой был захвачен король Франции, что потребовало от французов переговоров о его освобождении и договора, по которому Эдуард III получил значительные территории во Франции. Ни Карл VI, ни дофин не присутствовали при Азенкуре, а пленные не были настолько политически важны, чтобы заставить французов сесть за стол переговоров. В этом отношении Азенкур напоминал Креси. Как и в случае с Креси, потери с английской стороны были очень низкими, а с французской — высокими, из-за чего французы не хотели больше встречаться с англичанами на поле боя. Однако, в отличие от Креси, при Азенкуре было большое количество пленных французов — даже после их убийства — что давало потенциальную прибыль как короне, так и ее солдатам. Известно по меньшей мере о 320 пленных, а число погибших, по достоверным данным, составляет около 500 человек. Это контрастирует с оценкой числа английских погибших, которое в некоторых источниках составляет менее 30 человек, но, вероятно, превышает 100. Несмотря на это, о масштабах победы говорит асимметричное воздействие битвы на армии. Победа Генриха искупила то, что в противном случае могло бы стать провальной кампанией для англичан. Сражения были относительно редкими, а сражения такого масштаба с участием коронованной особы — еще более редкими. Но политическое преимущество Генриха в Англии было огромным, и, возможно, это самое большое влияние битвы. Победа закрепила его положение раз и навсегда, и он сделал многое, чтобы использовать ее для укрепления своей королевской власти.