Генрих V. Принц-плейбой ставший королем-воином - страница 35

. Дофин был готов отдать ему Нормандию, что, по мнению Генриха, было пустым жестом, поскольку Бог уже передал ее в его руки. Тем не менее, он был готов рассмотреть вопрос о длительном перемирии, во время которого он отказывался от титула короля Франции в обмен на большую плату.

В следующем месяце в Пон-де-л'Арк состоялись переговоры с королевским правительством, контролируемым бургундцами. Генрих потребовал выполнения условий договора в Бретиньи плюс Нормандию под полным суверенитетом, а также приданое в 1.000.000 экю за брак с дочерью Карла VI Екатериной, руки которой он просил четыре года назад. Тогда он получил отказ. Теперь ситуация была совсем иной. Генрих, полностью осознавая свою сильную военную позицию, просто играл со своим врагом. Продолжающееся психическое расстройство Карла VI не позволяло понять, обладает ли кто-либо во французском лагере полномочиями для ведения переговоров о заключении соглашения. По словам хрониста Жана Ле Февра, французы "не могли договориться с Генрихом, дофин еще не король, а герцог Бургундский не обладает королевским наследством "[134].

Пока переговоры зашли в тупик, в течение весны 1419 года Генрих укреплял свои позиции в Нормандии, завоевывая места на ее северной границе, что обеспечивало буферную зону (называемую англичанами pays de conquête) против Парижа. Когда в конце мая, начале июня он снова встретился с контролируемым бургундцами правительством в Мёлане, они были готовы предложить условия по договору в Бретиньи плюс Нормандию и его требования по приданому. Важно отметить, что 18-летняя принцесса Екатерина была привезена в Мёлан, где Генрих увидел ее в первый раз. Даже без внесения романтического элемента в целомудренное военное существование Генриха было ясно, что король стремился жениться, и жениться только на Екатерине: действительно, это было наиболее последовательным элементом во всех его переговорах, начиная с 1413 года. Кроме того, на этой встрече он впервые непосредственно встретился с Карлом VI и его супругой королевой Изабеллой Баварской, это было первое свидание двух королей со времен свадьбы Ричарда II с сестрой Екатерины Изабеллой около Кале почти за четверть века до этого.

Переговоры в Мёлане хорошо документированы, вплоть до подробного описания того, как было выбрано специальное место, разграниченное деревянными частоколами, и разделенное двумя траншеями на три части[135]. Французы должны были расположиться в ближайшей к Мёлану зоне, а англичане — в самой отдаленной; средняя часть должна была стать нейтральной зоной, где встречались участники переговоров. Кроме того, французы построили вокруг средней части прочный забор, достаточно высокий, чтобы защититься от английских стрел, если ситуация выйдет из-под контроля. В эту среднюю часть можно было попасть только через три огороженных прохода, а с каждой стороны находились две отдельные палатки, по одной для каждого монарха и его советников. Ровно в 36 футах от каждого шатра, в пределах еще одного частокола, находился павильон для проведения переговоров.

Такие тщательно продуманные приготовления, а также присутствие двух королей подчеркивают серьезность намерений обеих сторон. То, что Екатерина тоже была там, указывает на то, что обручение было ожидаемым результатом. Тот факт, что переговоры касались подробных вопросов, включая восстановление земель и привилегий в Нормандии для тех, кто поддерживал бургундский режим, также говорит о том, что урегулирование было не за горами. В письме, отправленном домой одним англичанином 14 июля, сообщалось, что Генрих надеялся, что французы выполнят свое обещание, согласно которому он и его наследники получат "все, что содержалось в Великом мире [Бретиньи]… герцогство Нормандии и все, что король получил на французской земле, чтобы держать все это только от Бога и ни от кого из людей". Но затем, продолжает автор, как раз в тот момент, когда переговоры были на грани завершения и составления договоров, они уперлись в стену. Внезапно уступчивое поведение французов сменилось уклончивостью. По словам английского автора, "французская сторона пришла с различными требованиями и вопросами". Как и предполагалось, они вызвали задержки, и атмосфера, соответственно, ухудшилась: "теперь в настоящее время неизвестно, будет ли у нас война или мир".