Генрих VIII и его королевы - страница 23

. Обычно обмен комплиментами и подарками, замысловатый диалог и тайные свидания мало что значили, в особенности потому, что число игроков-мужчин превышало число женщин в пропорции пять или шесть к одной. Анна, которой после возвращения из Франции было отведено место в штате Екатерины, была исключительно искусным игроком, в гораздо большей мере, чем обычно требуется. Это могло иметь плачевные последствия. Согласно церемониймейстеру Уолси, Джорджу Кавендишу, она походя ввергла несчастного Генри Перси в безрассудную страсть. Перси, который был сыном и наследником графа Нортумберленда, жил в это время в резиденции Уолси (между 1522 и 1524) и был довольно неловким юношей. К тому же он по контракту должен был жениться на Марии Тальбот, дочери графа Шрусбери. Все это завершилось своего рода скандалом и опалой несчастного юноши^>[51].

Сама Анна, как кажется, получила лишь головомойку от собственного отца, но к 1525 году она стала для него источником некоторого беспокойства. В свои двадцать четыре года она была самой изысканной придворной да мой, пребывающей в центре самого престижного брачного рынка Англии, однако никаких перспектив брака не обнаруживалось. Еще несколько ситуаций, подобных ее флирту с Генри Перси, — и она могла бы попросту лишиться своего места в свите королевы, которая всегда отличалась известной строгостью, а теперь становилась все более старомодной. Именно в этот момент, зимой 1525–1526 года, она затеяла куртуазную игру с самим королем. В этом не было ничего особенного. Генрих был неутомимым волокитой в течение многих лет, но, сохраняя должное внимание по отношению к жене, он никогда не строил свои отношения таким образом. Ничего неизвестно об их первоначальном сближении. Это ясно свидетельствует о том, что оба они в этот момент не считали свои отношения сколько-нибудь серьезными. Однако во время масленичного турнира 1526 года король появился «… в изысканной шляпе с лентами, на которых было написано Declare ie nose, что по-английски значит „Объявить не смею“…»^>[52].

Это был далекий отзвук «Львиного Сердца», но сам по себе он мало что означает. Только когда, через год или чуть позже, Генрих намекнул на постоянство своей любви, это показалось многозначительным. В первые месяцы 1526 года условная куртуазная игра незаметно стала приобретать серьезность, и на этот раз партнером был не наивный юный дворянин, а сам король. Если Анна рассчитывала на такое продолжение, то она вела очень опасную игру. Скорее она была вовлечена в нее совершенно случайно. Она знала свою собственную привлекательность, но по сравнению с Франциском, мужем ее прежней госпожи, король не отличался живостью, а его двор был воплощением благопристойности в сравнении с французским. Анна знала, как вести себя в обычных обстоятельствах, но к лету 1526 года она поняла, что подцепила на крючок очень опасную рыбу.

Тюдоры всегда желали идти собственным путем, как в любви, так и во всем остальном. Генрих женился на Екатерине, потому что он ее хотел, не считаясь с политическими последствиями этой ситуации. Мария упорно стремилась заполучить Чарлза Брэндона, хотя прекрасно знала, что он совершает настоящую измену, вступая с ней в отношения без согласия короля. Маргарита после смерти своего первого мужа Якова IV, погибшего в битве при Флоддене в 1513 году, вышла замуж за Арчибальда, графа Энгуса, и весьма вероятно, без согласия своего брата или кого-либо еще. В политическом смысле это не был разумный шаг. Она подвергала опасности и себя, и собственного сына. Позже она его покинула, к притворному во многом гневу Генриха. Следовательно, когда король решил, что он хочет Анну Болейн, единственный вопрос состоял в том, как ему этого достичь, и никто не рассчитывал, что ответ появится незамедлительно.

Куртуазная любовь была игрой, полной противоречий. Часто сами ее участники, кажется, не знали, насколько она серьезна, а зрители, несомненно, с удовольствием следили за ее развитием. Когда мы встречаем профессионального поэта, вроде Джона Скелтона, пишущего страстные вирши, каких требовал этикет, но на сочинение которых у многих кавалеров недоставало искусства, нам предлагается попросту вообразить себе ролевую пьесу. Однако если такие сонеты становятся произведением дворянина, который одновременно был одним из утонченнейших поэтов этой эпохи, не столь уж легко понять истину. Сэр Томас Уайет, несомненно, в этом куртуазном контексте адресовал свои любовные песни Анне Болейн, и на этой основе впоследствии была сочинена история, имевшая целью доказать, что у нее были с ним сексуальные отношения, прежде чем король начал оказывать ей серьезное внимание. Если так и было, то это должно было происходить в конце 1526 года, но реальных доказательств такого эпизода не существует. Ранние стихотворения Уайета, которые предположительно намекают на нее, или имеют сомнительное авторство, или очень туманны по форме выражения. Единственный сонет, который содержит эти строки: