Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи - страница 19

.

В одном из пустующих зданий по улице Царя Симеона тесняки оборудовали новый партийный клуб. Условия здесь были, можно сказать, роскошными: на первом этаже зал с длинными скамьями и трибуной, на втором – партийная книжная лавка, комнаты ЦК, Синдикального комитета, редакции газеты «Работнически вестник» и журнала «Ново време». Георгий бывал в клубе почти ежедневно: того требовали теперь его обязанности.

Под праздник, а иногда и просто в выходной день в клубе устраивались вечеринки. Они имели шумный успех, поскольку для большинства рабочих были единственной возможностью культурного отдыха. Вечеринки обычно открывал Георгий Кирков. Звучал «Интернационал» в исполнении струнного оркестра, после чего следовала лекция на актуальную тему, а потом самодеятельные артисты давали концерт. Инсценировали рассказы и разыгрывали пьесы Ивана Вазова, Алеко Константинова, Николая Гоголя, Антона Чехова, исполняли стихи и песни. Георгий Кирков читал свои политические памфлеты и сатирические рассказы от лица Мастера Гочо Зулямы.

Огромную популярность приобрела поставленная на сцене партийного клуба драма Гауптмана «Ткачи». Роль Луизы исполнила в ней изящная девушка, незнакомая Георгию. В ту пору женщины ещё не решались в одиночку приходить в партийный клуб, а эта со вкусом одетая девушка с глубоким, будто изучающим взглядом тёмных глаз бывала здесь часто. Георгий выяснил, что она работала модисткой в фешенебельном ателье австрийца Полицера, недавно была избрана в руководство синдиката швейников. Звали девушку Любица Ивошевич, Люба, а приехала она из Сербии.

Швея Цветана Сарафова вспоминает о той поре: «В глубине комнаты я увидела за столом Георгия Димитрова, бледного и худого. Мы не были с ним знакомы, хотя и здоровались на улице, – ведь жили мы поблизости. Он не замечал меня, как не обращал внимания и на других девушек. Всегда задумчивый, сосредоточенный, он выглядел гордецом: всё куда-то спешил, натолкав в карманы книг и никого не замечая вокруг.

Увидев его, Люба остановилась, попросила меня немного обождать её и направилась к Георгию. Они поговорили и даже, как мне показалось, о чём-то поспорили. После этого он дал ей какие-то книги…

Всякий раз, когда Люба встречала Георгия, она краснела, а я, смеясь, поддразнивала её: „Любица, а всё-таки нравится тебе Георгий“. – „Оставь это, Цветанка, мы только добрые друзья, вместе работаем и боремся за одно дело“, – таким был её обычный ответ»^>12.

Но оказалось, что этим было сказано далеко не всё. Борисов сад, более демократичный и обширный, чем сквер напротив царского дворца, стал обычным местом воскресных прогулок постоянной компании: Любица, Георгий, Петко Величков и его приятель Янко Дундаров. Иногда они заходили вчетвером в кафе на бульваре Князя Дондукова, носившее название «Бахус». В заведении, вопреки его названию, можно было провести целый вечер за чашкой кофе. Никто не нарушал сложившихся в компании товарищеских отношений попытками ухаживания за девушкой, да и сама она не давала к тому повода. Её привлекала возможность серьёзного общения, чего она была лишена в среде работниц швейного ателье. Но однажды Величков и Дундаров, заглянув в «Бахус», увидели Георгия и Любицу, которые сидели, склонившись друг к другу, и о чём-то вполголоса разговаривали. Ещё больше возросло изумление нечаянных свидетелей свидания, когда молодые люди лишь кивнули в ответ на приветствие, но не пригласили их за свой столик.

Величков высказал предположение, что тут замешана любовь, и не ошибся. Искорка взаимной симпатии, что пробежала между Любицей и Георгием в первые дни их знакомства, разгоралась всё ярче. Вскоре появилась у них своя скамейка и своя дорожка в Борисовом саду, а обмен мнениями по поводу клубных концертов и газетных статей перестал составлять преимущественное содержание их разговоров.

Судьба Любицы могла бы сложиться так, как складывались судьбы тысяч девушек из простонародья. Детство в сербском селе без матери и практически без отца – тот занимался отхожим промыслом, – унизительная доля прислуги-ученицы у провинциальной белошвейки, ежедневная работа по двенадцать часов – и это в пятнадцать лет! Жизнь города предоставляла небогатый выбор девушкам, которые сами добывали хлеб насущный. Если не удавалось выйти замуж, они часто превращались в гризеток, не особенно заботящихся о соблюдении моральных заповедей, а порой и в проституток. Но хрупкая на вид Любица оказалась того же крутого замеса, что и Георгий. Она не сдалась на милость судьбы: превосходно освоила швейное мастерство в дорогих ателье Белграда и Вены, выучила немецкий язык, занималась самообразованием, писала стихи. Георгий восхищался душевной тонкостью подруги и богатством её внутреннего мира. Нередко со стыдом признавался себе, что представления не имеет о каком-нибудь знаменитом поэте, стихи которого она свободно цитирует по-немецки.