Герцогиня поневоле, или Проклятие Зверя - страница 56

«Мне нужна другая плата», — рассмеялся голос.

Теперь он звучал не в моей голове, а эхом в этой пещере, оглушительно-пронзающий, от него было не убежать и не спрятаться.

— Какая, Зверь?! Расскажи нам!

«Самое дорогое, что вы можете отдать», — голос издевался.

— Что это? Что самое дорогое?! Жизнь? Свободу? Свою душу? — крикнула я, мысленно умоляя, чтобы Рейнард позволил мне убраться отсюда, но он держал крепко, чтобы я услышала.

«Вы будете богаты и счастливы! Вдвоем, — многообещающе прогрохотал голос. — Отдайте мне вашего первенца, и проклятие вас не тронет».

Что?! Первенца? Что за бред!

— Пошел к чёрту! — послала я от души, и в тот же миг огненный язык взметнулся так высоко, что поджег подол, казалось, я сгорю в этом пламени.

Я закричала, но Рейнард не бросил вниз и не отпустил, чтобы я туда рухнула. Оттащил меня от провала, потушил охвативший подол длинной накидки огонь. Мы сидели на полу пещеры, и я, дыша как ненормальная, смотрела в подсвеченные далеким огнем глаза разбойника, а внутри клокотала ярость.

Он знал это и притащил меня сюда!

— Ты услышала способ, не так ли?

— Это… это безумие, а не способ, — прорычала я, отползая от Рейнарда и больше от Зверя в бездонном провале. Может мы оба просто сошли с ума и слышим галлюцинации!

— Но ты хотела знать.

— Ты псих, если думаешь, что я на такое пойду!

— Я о тебе ничего не знаю. Сама твердила об этом. Думал, ты выполнила просьбу Зверя и расплатилась ребенком, поэтому проклятие исчезло. Но, похоже, ошибся.

— Я никогда так не сделаю!

— Зов станет еще громче, — доверительно склонился ко мне Рейнард и поднялся.

«…будете богаты и счастливы, просто отдайте первенца…» — шептал, извиваясь, голос.

Я зажала уши руками и сидела в растерянности, упираясь носками сапог в камни и боясь, что меня снова утащит в эту Бездну.

Но я оглянулась — Рейнард скрылся из пещеры, оставив меня наедине со Зверем. Ну уж нет! Он так легко не избавится. Его «способ» вовсе не способ, так нельзя, это невозможно! Пошатываясь, я встала на ноги и поспешила за разбойником.

Я догнала его на следующем извилистом повороте и схватила за руку.

— А что, если я скажу: «давай»?

— Скажи, — снова его глубокий, выворачивающий голос.

— Давай! — я тоже запнулась, словно его заикание заразно. — Давай избавимся от чертового проклятия и разойдемся навсегда.

Рейнард даже остановился, проверяя, в своем ли я уме.

— Давай, сделай мне ребенка и бросим его в эту пропасть. Подумаешь! Ты мне никто, я даже переживать не буду. Несколько месяцев дискомфорта и проблема с проклятием решена. Даже удивляюсь, что ты раньше это не сделал. Вон, та твоя Лиса готова была отдаться прямо в темнице…

Рейнард встряхнул меня за плечи и прижал к каменной стене подземелья.

— Ты бредишь.

— Нет, это ты бредишь! Зверь сказал всё ясно, к черту сомнения. И будем оба богаты и счастливы до скончания времен, так?!

Я едва удержалась, чтобы не разреветься. Выдержала проверки Эльда, поход на рудник, насмешки местных, Зов, который сводил с ума, но этот «способ» добил. Я устала от этих испытаний, от этого чужого мира и разбойника, смертельно устала от всеобщей ненависти и оправдываться за ту, которой не была.

— В-ваша светлость…

— О, ты заикаешься, когда взолнован. Ты волнуешься? Вот я, перед тобой. Давай сделаем это прямо здесь! — Я вскинула к нему голову. — Или я недостаточно для тебя привлекательна? Давай, отомстишь моему мужу! Или я прыгну в пропасть, и придется тебе искать другую дуру!

Его лицо было так близко, что я могла вволю насмотреться на два крохотных шрама, на темные ресницы, которым позавидовали бы многие девушки, на резкие скулы, на упрямо поджатые губы и мужественный подбородок — черты лица лорда, а не разбойника. И я видела то, что под одеждой — с ним и впрямь стоило согласиться переспать, по крайней мере, его тело выглядит чертовски приятным на ощупь. И плевать, что за огонь сожрет мою душу, если я выполню сделку со Зверем.

Я положила дрожащие руки ему на плечи, тоже нахально огладила шею в том месте, где была метка. Только все размыто от слез и не разглядеть, что он там думает. На ощупь Рейнард был горячий и такой же приятный, как я представляла.