Герцогиня-самозванка - страница 6
– Ага.
Едва они вышли на улицу, как Колин схватил грифельную доску и мел, которые Лана принесла с собой. Она опустилась на корточки рядом с ним, а он принялся старательно выводить печатными буквами свое имя на доске. Лана любила в нем буквально все: солнечные блики в его светлых волосах, то, как он прикусывал язычок, старательно выводя мелом буквы, безграничное доверие, светившееся в его синих глазах, обращенных к ней. Дороже этого малыша для нее в целом мире ничего не было.
– Знаешь, я жду не дождусь, когда ты научишься читать. О, Колин, книги откроют перед тобой новый, неизведанный мир. В книгах мы сможем путешествовать, мы поплывем за океан, в далекие страны, где солнце светит целыми днями и не бывает холодно.
– А что, и вправду есть такие места?
– Конечно. Я читала о них в книгах, и ты прочтешь. Ты узнаешь названия всех островов в Тихом океане, узнаешь, что едят люди и какие водятся звери на этих островах.
– Папа говорит, что глупо тратить время на всякую чепуху, что мне надо зарабатывать себе на жизнь. Только этому и надо учиться.
– Зарабатывать на жизнь? В пять лет?
– Он сказал, работе возраст не помеха. И еще, что вместо этих букв надо учить язык предков, чтобы не забыть его.
– Но, Колин, в Нью-Йорке никто не говорит на кельтском наречии. Я, конечно, не хочу, чтобы его забыли, это и в самом деле очень красивый язык, его звуки очень дороги моему сердцу. Но мы живем в Америке, мальчик мой. И если ты хочешь чего-нибудь добиться, ты должен разговаривать, как американец.
В этот момент мимо них с шумом пронеслась ватага ребятишек. Мальчишки, одетые в штанишки и рубахи с чужого плеча, и девочки в поношенных, перешитых маминых платьях громко спорили на жуткой смеси греческого, немецкого, итальянского и ломаного английского языков.
– А они говорят, как американцы, тетя Лана?
Она рассмеялась:
– Похоже на то, мальчик мой. Я научу тебя всему, что знаю сама. – С этими словами она указала на грифельную доску. – И начнем мы с алфавита. Напиши-ка мне все буквы.
– И потом ты купишь мне яблоко?
– Конечно, куплю.
«А еще луну и звезды и все, что захочешь», – мысленно добавила она.
Спустя некоторое время Лана убрала доску и мел и, взяв мальчика за руку, повела его к лотку с фруктами прямо посреди площади.
Это был их ежедневный ритуал. Колин, пританцовывая, долгими минутами ходил вокруг лотка, выбирая себе яблоко. Старый продавец, не знавший по-английски ни слова, уже поджидал их, как всегда. Мальчик наконец остановил свой выбор на прекрасном, словно с картинки, фрукте. Лана протянула продавцу пенни и зашагала рядом с довольным малышом, жадно поглощавшим угощение.
Лана работала по вечерам и до поздней ночи в таверне на пристани. Так что повидать подругу и племянника она могла только днем. Эти встречи много для нее значили. И уж конечно, для Шивон это была настоящая отдушина.
– Спасибо тебе, тетя Лана. – Колин съел яблоко до последней крошки, включая даже огрызок и семена, прежде чем они достигли двери дома и остановились у шаткой лестницы наверх.
Из открытых окон доносилась многоязычная речь. Можно было различить с дюжину разных диалектов. День был жаркий и душный. Запах готовящейся еды не перебивал вони, исходившей от гниющей кучи мусора под лестницей. Солнце почти не пробивалось сквозь горы стираного белья, развешанного на веревках, протянутых из одного окна в другое.
– О, как раз вовремя!
При звуке голоса Билли счастливое выражение сползло с лица мальчика и сменилось тревогой. Несмотря на нежный возраст, Колин привык различать малейшие оттенки отцовского настроения.
Билли О'Малли был щедро одарен природой: привлекательная внешность, красивое лицо и бездна ирландского обаяния. И он пускал его в ход при каждом удобном случае. Лана уже видела однажды, как ловко он обработал Шивон. Бедная влюбленная девочка… Но за всей его привлекательностью, за тщательно выверенной улыбкой, за сладкими речами, которыми он так легко опутывал кого угодно, скрывался жестокий, эгоистичный и безумный человек. Все интересы Билли сводились к тому, чтобы играть в карты или кости и пропивать все деньги в баре. Однажды, напившись, он спустил все до последнего доллара на уличных девиц.