Герман ведёт бригаду - страница 5
На третий день пребывания в партизанском лагере Пенкин дал мне первое задание: разведать, нет ли у кого в окрестных деревнях радиоприемника, и узнать, что за «подпольный госпиталь» организован в деревне Топоры.
С помощью Химковой и ее друзей я быстро справился с заданием. Радиоприемников, правда, не нашел, зато побывал в «госпитале». История его весьма обычна для того времени. Вблизи Топоров шли ожесточенные бои. Когда фронт отодвинулся дальше, жители деревни подобрали в кустах несколько раненых красноармейцев и разместили их в доме одной молодой колхозницы. Лечил бойцов военный врач из «окруженцев». Не имея права рассказывать раненым об отряде, я все же пообещал им:
— Скоро, товарищи, вам всем найдется дело. Сражаться за Родину можно и в тылу врага.
Возвращаясь в лагерь, на одной из проселочных дорог я заметил немецкие тягачи. Спрятался в кусты. Наблюдая за их продвижением, установил, что за Топорами гитлеровцы размещают дальнобойную артиллерийскую батарею. Что бы это могло значить?..
Пенкин остался доволен моим докладом. Решено было, что завтра после партийного собрания я вновь отправлюсь в Топоры и приведу в лагерь военного врача и кого можно из раненых красноармейцев. Выслушав мое второе сообщение, командир убежденно сказал:
— Не случайно оборудуются артиллерийские позиции вблизи Невельского шоссе. Этим подтверждаются слухи о тяжелых боях, идущих где-то в районе Великих Лук.
— Дерутся наши хлопцы, не пускают фашистов к Москве, — вмешался в разговор начальник штаба Иван Сергунин.
— А мы здесь на мелочи размениваемся, — сердито начал Паутов.
Сергунин и Паутов — оба кадровые командиры инженерных частей Красной Армии. Оба зарекомендовали себя в отряде бесстрашными и умелыми подрывниками. Но взгляды у них на свое положение разные. Паутов считает свое пребывание в отряде партизан временным и рвется за линию фронта. Сергунин, наоборот, не мыслит партизанской борьбы без участия в ней людей, знающих военное дело, тактику современной войны. Пройдет время, и жизнь подтвердит правильность точки зрения Сергунина.
— Ну, так-то уж и на мелочи? — улыбаясь, перебил своего заместителя Пенкин. — Взрыв десяти мостов на важной коммуникации противника — разве это не помощь нашей родной армии? А когда ты на днях с восемью бойцами уничтожил фашистов, грабивших деревню Стайки, разве это не то, что требуется сегодня от нашего брата? Нет, нет, друзья, поступаем мы правильно…
Минуло почти четверть века с того августовского дня, когда я пришел на первое партийное собрание на оккупированной территории. Но я хорошо помню уголок лесной просеки, буйно заросшей малинником, и три сосны, под которыми расположились одиннадцать моих товарищей по партии.
Собрались мы, чтобы поговорить о пополнении партизанских рядов.
— Отряд показал свою боеспособность, — сказал Пенкин. — Люди у нас надежные, проверенные в боях. Пришло время расширить рамки действия отряда. Но нас мало. Каждый третий партизан — коммунист. Это — большая сила. И она должна быть полностью использована для решения первоочередной сегодня задачи — роста отряда. Непростительно, что до сих пор у нас нет контактов с местными коммунистами. Нужно чаще бывать среди крестьян, смелее звать их к священной борьбе…
Собрание единодушно поддержало командира. Договорились также отправить двух партизан в советский тыл для установления связи со штабом фронта.
После собрания я отправился в Топоры. Встретившись у деревни с местным коммунистом Николаевым и передав ему решение нашего партийного собрания, я пошел в дом, где жили и лечились красноармейцы. Хозяйка, помню, что звали ее Римма, провела меня к раненым. Я рассказал товарищам о существовании нашего отряда и предложил им, как только они смогут, перебираться к нам.
Вдруг Римма, наблюдавшая за дорогой в окошко, отскочила от него:
— Немцы!
Я глянул в окно. По улице на мотоциклах и велосипедах ехали гитлеровцы. Задерживаться мне было нельзя. Немного переждав, я вышел на двор. Но как только оказался на улице, увидел фашистов, сидевших недалеко от дома на зеленой лужайке. Увидели и они меня. Раздалось повелительное: