Гермоген - страница 54

Однако, к разочарованию многих, константинопольский патриарх Иеремия прибыл сам собой и привёз свои скорби. Он был лишён патриаршества султаном, польстившимся на сокровища патриаршего храма. Когда Иеремия напомнил султану о нарушении им клятвы своего предшественника, султан сослал его на четыре года на остров Родос. Вернувшись из ссылки, он нашёл свой храм превращённым в мечеть. Ему ничего не оставалось, как испросить разрешения ехать в Москву и попросить у русского царя денег на строительство нового храма.

Всё это Иеремия изложил конюшему боярину Борису Годунову после беседы с царём. Когда содержание этой беседы стало известно царю, он обратился к боярам:

   — Велел нам Бог видеть к себе пришествие патриарха царьградского. И мы о том размыслили, чтоб в нашем государстве учинить патриарха, кого Господь благоволит. Если захочет быть в нашем государстве царьградский патриарх Иеремия, то ему быть патриархом в начальном месте Владимире, а на Москве быть митрополиту Иову[28]. Ежели же не захочет царьградский патриарх Иеремия быть во Владимире, то на Москве поставить патриарха из Московского собора.

Переговоры вёл Годунов, который был заинтересован в избрании патриархом Иова, с кем был в давней дружбе. Иеремия понял, что предложение жить во Владимире было для него, царьградского патриарха, своего рода отставкой, чем-то вроде ссылки на остров Родос, только ссылкой почётной. Он возразил:

   — Патриархи бывают всегда при государе. А что за патриаршество жить не при государе!

Слова Иеремии вызвали несогласие у Московского собора и бояр. Какой им был резон иметь патриархом человека, не знающего ни русского языка, ни русских обычаев? Ещё меньше было резона сгонять с высокого места митрополита Московского (то есть главы Русской Церкви) уважаемого всеми святителя Иова.

Это общее мнение и было оглашено царём Феодором:

   — Статочное ли это дело такого сопрестольника великих чудотворцев и достохвального жития мужа, святого и преподобного отца нашего и богомольца Иова-митрополита от Пречистой Богородицы и от великих чудотворцев изгнать, а сделать греческого закона патриарха, а он здешнего обычая и русского языка не знает, и ни о каких делах духовных нам с ним говорить без толмача нельзя.

Было решено отправить Годунова с дьяком Щелкановым к Иеремии с просьбой поставить патриархом митрополита Иова и дать благословение, чтобы патриархам поставляться в Российском царстве от митрополитов русских.

После избрания на соборе в Успенском храме кандидатов на патриарший престол Иеремия предоставил царю список. Царь выбрал Иова. Накануне поставления патриарха, 23 января 1589 года, в Москву приехал Гермоген, архимандрит Спасо-Преображенского монастыря в Казани. С будущим патриархом ему суждено было познакомиться в обстоятельствах, не весьма благоприятных, но характерных для обстановки, утеснительной для духовных лиц в последние годы царствования Ивана Грозного. В ходу были недоверчивая приглядка к человеку и доносительство.

На ту пору в Москву съехались духовные чины со всей Русской земли. Архимандрит в простой мантии, сшитой из тёмной материи, употребляемой на ряски, но величественного вида, с бородой, как у бога Саваофа, обращал на себя всеобщее внимание. Настоятель Чудова монастыря попросил его отслужить литургию вместо заболевшего архиерея, и Гермоген охотно согласился. На Троицком подворье монастыря, где он остановился, было людно. Один новоиспечённый епископ велел своему ризничему читать вслух грамоту своего поставления в епископы, явно величаясь новым саном. И пока тот читал, епископ поглядывал на Гермогена. Ему не по душе было почтительное внимание к Гермогену настоятеля Чудова монастыря. Он подошёл к нему и громко спросил:

   — А ты, архимандрит, зачем своей настольной грамоты не кажешь?

   — Грамота не при мне...

   — Оно и видно, что не при тебе. По какому праву ты архимандритишь? Когда при мне не бывало грамоты, я не служил.

   — Мне ведомы правила монастырского устава, — спокойно возразил Гермоген.

Улыбнувшись и сразу чем-то напомнив Гермогену Феофила, епископ обратился к сидящим в комнате: