Герои античных стадионов - страница 29

Далее Эпей хвастается тем, что уж никак не могло вызвать сочувствия даже в те времена жестоких межплеменных битв (а речь-то идет о соплеменнике). Обратясь к товарищам, уже заранее предвкушая победу, он кричит:

Тут же, однако, читатель узнает, что не всегда Эпей столь храбр и дерзок. В тоне «первого кулачного бойца» слышны и досада, и явная зависть, когда он тут же нехотя признает:

Хотя в кулачном поединке Эпей одерживает победу, как атлет он показан Гомером в самом неприглядном свете. Ограниченный, неловкий силач знает лишь одно: кулачный бой. Когда же дело касается иных видов состязаний, он терпит поражение.

Вот герои начинают соревноваться в метании огромного железного диска:

В греческом фольклоре незадачливый Эпей на протяжении многих веков выступал как фигура сугубо комическая. Впоследствии эта литературная традиция не умерла, ибо существовала и ее база! Кулачного бойца-труса фессалийца Боиска осмеял в своем «Анабасисе» историк и писатель Ксенофонт, живший в V–IV веках до н. э. Воин этот «сражался так, словно он по болезни не может носить щита, а сейчас, как я слышу, он ограбил многих…» (V, VIII, 23). И, наконец, в I веке н. э. в своих блестящих эпиграммах едко высмеял ограниченных и жестоких кулачных бойцов уже знакомый нам Лукиллий. Таким образом, здесь мы встречаемся не с чем-то случайным, а с системой взглядов.

Если помните, Геракл голыми руками задушил страшного немейского льва и затем всю жизнь носил на плечах его шкуру. Однако Геракл был не одинок. Античные писатели свидетельствуют, что, подобно Гераклу, задушил голыми руками льва и атлет Полидам, живший в V веке до н. э. На 98-й олимпиаде Полидам завоевал венок победителя в панкратии, самом трудном и, несомненно, самом жестоком виде тяжелоатлетической агонистики.

Соединяя в себе приемы кулачного боя и борьбы, панкратий, вернее всего, ведет начало от военных рукопашных стычек, отличаясь от них лишь отсутствием оружия.

Здесь было дозволено все: любой удар, любой захват, пинки ногами, всевозможные болевые приемы и даже… укусы. Ближе всего панкратий стоит к современному кетчу, распространенному сейчас в Америке и других капиталистических странах.

Спора нет, тут для достижения чистой (?) победы требовалось разностороннее умение. Начиная схватку в стойке, панкратиаст пытался неожиданным мощным ударом свалить соперника. Применялись всевозможные подсадки, броски и подножки.

К сожалению, как и в кулачном поединке, здесь можно было бить даже лежащего на земле противника.

Выворачивание суставов тоже не считалось особым нарушением, равно как и другие болевые приемы. Поэтому об эстетическом наслаждении для зрителей тут не могло быть и речи. В этом виде состязаний, естественно, профессионалов с гипертрофированными мышцами было гораздо больше, чем среди борцов и даже кулачных бойцов.

Очень верно заметил по этому поводу знаменитый римский врач Гален: «Победы в панкратии более прочих достоин осел, который лягается сильнее всех».

Вообще же многочисленные опасности, которые таил в себе панкратий, не способствовали его популярности даже среди атлетов. Случалось, что на состязание выходил лишь один панкратиаст. Его объявляли «незапылившимся» и награждали венком.

До нас дошло немало античных рисунков на вазах и скульптур, изображающих бой панкратиастов. Более чем два тысячелетия, прошедшие со времени их создания, не уменьшили впечатления, которое производят предельно напряженные мышцы, вздувшиеся жилы, искаженные гримасой боли или торжества лица борющихся.