Герои античных стадионов - страница 6

Впрочем, даже в этой торжественной обстановке богопочитания страсти, кипевшие на античных стадионах, порой носили не совсем гуманный и спортивный характер. И это тоже нашло свое отражение в мифологии эллинов.

В частности, в мифе о лабиринте царя Миноса, где обитал кровожадный Минотавр, хладнокровно пожиравший афинских юношей и девушек.

Так вот: такую страшную ежегодную дань Афины платили Криту отнюдь не по беспричинной прихоти тамошнего царя. Дело было в том, что сын Миноса — могучий и отважный Андрогей — направился однажды на состязания атлетов в Фивы. И был убит из засады завистливыми соперниками, которые потеряли надежду одолеть Андрогея в честном спортивном поединке.

И тогда, окончательно ожесточившись в своем горе, осиротевший Минос наложил на афинян столь страшную дань… Впрочем, тут самое время вспомнить, что это лишь миф!

Обязательной принадлежностью палестр и гимнасиев (первоначально так назывались в Древней Греции спортивные школы, а потом и школы вообще) были гермы — колонны, увенчанные головой или даже бюстом Гермеса: именно его считали своим покровителем молодые атлеты. Тут стоит заметить, что Гермес был богом «весьма широкого профиля». Он считался покровителем и защитником торговцев, путешественников и даже воров (!).

Как видим, на греческом Олимпе атлетов было не меньше, чем в Олимпии. И, как вы уже, конечно, догадались, эллинские небожители в немалой степени были идеализированными и гиперболизированными копиями лучших древних спортсменов. Каждый эллин, желая стать похожим на бессмертных, стремился к интеллектуальному и физическому совершенству.

Все древнегреческие праздники (в том числе и те, что сопровождались обязательными выступлениями атлетов) начинались обычно с культовых процессий. Но у греков не было религиозного церемониала в общепринятом современном значении. Главная часть ритуала заключалась в жертвоприношениях, сопровождавшихся торжественными процессиями, которые, кстати говоря, иногда продолжались по два-три дня и воспитывали в участниках прекрасную выносливость.

Да, эллины весьма почитали своих богов. Но ритуальная часть празднеств-игр оказывала на зрителей и самих атлетов скорей морально-эстетическое, нежели позитивно религиозное влияние. Сегодня даже есть основания говорить порой о сугубо декоративных функциях ритуала…

Давайте вспомним, что по этому поводу говорил еще в конце прошлого столетия известный русский ученый-антиковед В. В. Латышев. «Олимпийский праздник распадался на две главные части: священнодействия и состязания; хотя первые, собственно говоря, составляли существенную часть праздника, а вторые служили только его украшением, но, очевидно, первые в самих эллинах возбуждали гораздо менее интереса, нежели состязания, и потому очень мало нам известны»[3].

Не только Геракл и Тесей, но и другие герои эллинского эпоса отличались незаурядными атлетическими достоинствами. Наиболее знаменитые из них — непревзойденный бегун Ахилл, непобедимый лучник Филоктет, братья Диоскуры — кулачный боец Кастор и всадник Полидевк, универсальный и неутомимый состязатель Одиссей…

Кстати, по второй мифологической версии не Зевс, а Геракл Идейский (так называемый Геракл Старший, которого не следует путать с Гераклом Фиванским — Младшим, широко прославившимся своими двенадцатью подвигами), придя в Олимпию с Крита, первый устроил тут состязания и увенчал победителей ветвями оливы.

Однако самой популярной и романтичной (хотя и трагичной) была третья версия основания олимпийских игр — легенда о Пелопсе.

…Царю Элиды могущественному и хитрому Эномаю было предсказано, что ему суждено погибнуть от руки своего зятя. Дочь царя, Гипподамия, была на диво прекрасна, и многие юноши искали ее руки. Но, как вы уже догадываетесь, это не слишком радовало Эномая.

Каждому, кто сватался к Гипподамии, царь Элиды предлагал состязаться в беге колесниц. Условия состязания были очень жестокие: выиграв, жених получал право на руку любимой и власть в Элиде, проиграв, должен был погибнуть от руки Эномая.

Его кони — подарок самого бога войны Арея — не знали равных себе во всей Греции. Каждый раз царь легко догонял очередного претендента и пронзал его копьем.