Герои «безгеройного времени» - страница 8
Солнце уже зашло. Я забрался в спальный мешок и при свете пылающего костра стал размышлять, что бы я сделал, если бы нашел клад».
Право, если даже обманчивый инкский клад опять ускользнет от них, кажется, что Бломберг и его друг Андраде могли бы повторить вслед за Кастере, нацарапавшим однажды на глиняном полу подземного коридора, приведшего его к тупику: «И это особенно хорошо тем, что бесполезно».
* * *
Во время одного из интервью в Плимуте Чичестера спросили: «Зачем вы совершили это путешествие?» Он потер подбородок и попросил немного времени, чтобы обдумать ответ.
«Я мог бы вам дать целых шестьдесят ответов, и каждый из них был бы верен. - сказал он после паузы. - Но разве можно ответить на такой вопрос одной-единственной фразой? Я не могу. Извините».
Журн. «Англия», 1968, №1
* * *
Было время, когда юная европейская буржуазия переживала свой героический период. Тогда ей нужны были подвиги. Подвиги путешественников - мореплавателей и исследователей - лежали на главной магистрали истории. Знаменитые и безымянные мореплаватели снаряжали каравеллы, бриги и фрегаты и отправлялись во все стороны света на поиски новых земель, богатств и познаний. Без этого жизнь просто не могла бы двигаться вперед. Ей были необходимы бескорыстные и самоотверженные исследования «черного континента», Индии и Австралии. Хотя бы ради последующей экспансии.
Вызывающе прозаическая, полемическая к слащавой романтике экзотика Киплинга обозначила собой момент истории, когда повседневный, стоический героизм британского Томми, когда героический и одинокий авантюризм разведчика Кима одинаково были необходимы Государству и одинаково освящены идеей строительства империи. Когда путешественники, углублявшиеся в опасные и враждебные дебри, искатели приключений, покидавшие европейский комфорт ради неведомых стран, - изгои и пасынки цивилизованного общества, менявшие его блага на жестокую борьбу за существование в джунглях Индии или Африки, - одинаково несли на своих плечах проклятое и гордое «бремя белых».
Они отпадали от общества - они служили ему.
Сейчас необязательные и добровольные подвиги и приключения все больше становятся частной инициативой одиночек. Они существуют сами по себе, на периферии жизни, поддерживаемые упорством их авторов, частной благотворительностью падких на сенсацию меценатов, получая помощь от фирм, если это может послужить испытанием какого-либо нового вида снаряжения или рекламой.
Из общественной необходимости подвиг в буржуазном обществе все более становится делом личным и лишним нормальному распорядку действительности.
При этом я вовсе не хочу подвергнуть сомнению моральную ценность подвига, которую так пристально и всесторонне рассматривала и утверждала в своей статье И. Соловьева.
Но, как всякая моральная, этическая категория, подвиг есть в то же время категория историческая. Неизменными остаются человеческое мужество, воля к борьбе, стремление к познанию. Вечны жажда приключений, авантюризм, «охота к перемене мест». Но меняется место подвига в социальной действительности.
Согласимся с И. Соловьевой, что «самый материал, с которым имеют дело авторы этих книг, предопределяет некоторую отстраненность от социальной проблематики, некоторую абстрагированность в решении вопроса о смысле героического деяния».
Но попробуем в таком случае вернуть подвиг в его социальное буржуазное лоно, в недра той действительности, из которой он вырывается, оставаясь в то же время причинно с нею связанным. Попробуем преодолеть невольную абстрагированность в решении вопроса о смысле героического деяния, взятого лишь в одном нравственном, этическом аспекте, и заглянем для этого по ту сторону подвига, в обыденность, с которой он так или иначе связан.
* * *
«В отличие от большинства романов, в этой книге нет ни одного вымышленного образа или события... Автор стремится создать абсолютно правдивую книгу...»
«Зеленые холмы Африки» - книга, у которой документальность жанра путевых очерков, помноженная на документальность обычной хемингуэевской манеры, все же не отняла черт своеобразной художественности, представляет как бы формулу перехода, средостение между бесхитростным жанром путешествий и приключений и литературой в собственном смысле слова. Хемингуэй не только описывает, он размышляет.