Герои и мученики науки [Издание 1939 г.] - страница 55

Не надо думать, что борьба за существование сводится только к борьбе за пищу. Она проявляется в виде борьбы за пространство, за свет, которая наблюдается как у животных, так и у растений. Посмотрите, как жадно борется растение в лесной чаще за место под солнцем и сколько неприспособленных гибнет в этой борьбе.

Наиболее приспособленные — вовсе не обязательно наиболее сильные и ловкие. Возьмем, например, слабого, трусливого зайца. Много лесных хищников непрочь полакомиться заячьим мясом. Но зайца спасают от неприятеля длинные ноги и чуткий слух. Слабосильные гусеницы и некоторые бескрылые насекомые спасают свою жизнь от врагов, замечательно «подражая» окраской тела ветвям и листьям деревьев, на которых они живут. Такая гусеница или насекомое, зеленовато-бурого цвета, неподвижно сидящее на сучке, до такой степени сливается с ним, что его невозможно отличить от коры дерева.

Так медленно и неуклонно отбирает сама природа наиболее приспособленные организмы, дает им плодиться и размножаться и стирает с лица земли как неудачников их неприспособленных собратьев. Эту могучую силу природы Дарвин назвал естественным отбором, в противоположность искусственному отбору садовода или скотовода.

Мы видим, что естественный отбор опирается на два свойства всех живых организмов — изменчивость и наследственность. Медленно, едва заметно действует естественный отбор. Но животный и растительный мир на земле существует миллионы лет, и в конечном счете самые медленные изменения порождают огромные различия. Таким образом, из простейших форм образуются все новые и новые разнообразнейшие виды животных и растений.

Человек, разумеется, не составляет исключения из общего закона развития живых организмов. Частица живой природы, он также развивался на протяжении миллионов лет от более низко организованных животных предков.

Волосатые люди.

Эти слова Дарвина из книги «Происхождение человека» были написаны им в 1871 году. Семь десятков лет, прошедшие после этого, принесли многочисленные доказательства животного происхождения человека. Гениальная догадка Дарвина стала бесспорным научным фактом.

Учение Дарвина стало фундаментом всех наук о живой природе: науки о растениях — ботаники, науки о животных — зоологии, науки о человеке — антропологии, науки о развитии зародыша — эмбриологии и целого ряда других. Сколько яростных бурь обрушилось на это учение! Прислужники церкви, конечно, не могли равнодушно пройти мимо открытия Дарвина, дававшего отставку богу. Вместо неизменных, застывших пород животных и растений, выходивших, как готовые стандарты, из рук создателя, великий ученый показал бесконечный процесс творчества самой природы, без всякого вмешательства свыше.

На протяжении миллионов лет медленно, непрерывно изменялись живые существа. В борьбе за существование вымирали древние формы, возникали новые виды животных и растений. Что же оставалось делать богу? Разве только наблюдать, скрестив руки, в роли почетного свидетеля! «Ничего не делающий бог — для нас не бог!» заявил американский священник Ходж. И он был по-своему прав.

В доказательство бытия божия церковники всегда ссылались на гармонию в природе, на совершенство живых существ. Посмотрите, как замечательно разумно устроены животные и растения, говорили они. Как приспособлены плавники рыбы к плаванию, крылья птицы — к полету, ноги оленя — к бегу, зубы льва и тигра — к раздиранию добычи! Как чудесно окрашены яркие лепестки цветов, чтобы привлекать насекомых! С какой предусмотрительностью отложены запасы жира в горбе верблюда, чтобы он не голодал во время переходов по бесплодным пустыням! Как дивно создан северный белый медведь под цвет снега, а зеленая гусеница — под цвет листка! Разве все это не доказывает премудрости создателя? Все целесообразно, все предусмотрено заранее.

Высмеивая «божественную целесообразность» в природе, Энгельс писал: «Кошки были созданы, чтобы пожирать мышей, мыши — чтобы пойти на съедение кошкам, а вся природа — чтобы доказать мудрость творца».